Европейская гражданская война (1917-1945) - Эрнст О. Нольте

самым низким – 2,9 миллиона человек – причем значительная часть войск состояла из пожилых или совсем молодых и к тому же плохо обученных солдат, однако сибирские элитные части могли вдохнуть в нее новую жизнь, и нельзя было исключать возможности, что зимняя маневренная война в западно-восточном направлении может окончиться катастрофой для Германии и русские дивизии, как и в 1814 г., дойдут до Парижа и берегов Ла-Манша. Тогда Гитлер, и по всей вероятности он один, 19 декабря приняв на себя командование армией, невероятным усилием воли и беспощадными приказами держаться до конца, в целом сумел удержать фронт на прежнем месте, хотя немцам пришлось уступить некоторые территории, а на Южном фронте – отдать только что завоеванный Ростов. Фельдмаршалы фон Бок и фон Рундштедт были смещены со своих постов, генерал-полковник Хёпнер, перед Москвой отдавший своим танковым соединениям приказ отступать, был уволен из вооруженных сил, а генерал фон Шпонек, не сумевший взять Крым, был приговорен к смерти, хотя впоследствии этот приговор был изменен на содержание под стражей в крепости. (В июле Сталин расстрелял больше половины генералов своих военно-воздушных сил, а также двух генерал-полковников и целый штаб армии). " Из-под Москвы шли победные сообщения, но о немецкой катастрофе не говорилось ни слова. Тем не менее для Гитлера эти события означали первую серьезную утрату доверия со стороны немецкого населения. После того как с большими затратами прошел сбор теплой зимней одежды для фронта, самые преданные сторонники Гитлера начали подозревать, что он, хотя, быть может, и являясь самым победоносным из всех полководцев, все-таки не самый великий, так как стало ясно, что и он может принимать самые пагубные и неверные решения. Месяц за месяцем немецкий народ надеялся на победоносное окончание войны, а значит, и на установление мира, и то воодушевление, которое немецкая армия донесла до Москвы, в немалой степени подогревалось надеждой снова оказаться дома на рождество. Однако теперь никто уже не сомневался, что эра молниеносной военной кампании и победы подошла к концу и что впереди долгая и тяжелая война.

Тем не менее зима 1941-42 гг. была полна сенсационных победных сообщений, хотя речь уже шла не о немецкой, а о японской победе. 6 декабря японцы напали на Тихоокеанскую американскую эскадру в Пёрл-Харборе и почти полностью уничтожили ее. Тем самым они открыли себе путь в Юго-Восточную Азию и через несколько недель завоевали Индонезию, Филиппины и Сингапур. Однако начав эти действия, они предоставили Рузвельту долгожданную возможность вступить в войну, к которой он был готов, а Гитлера поставили перед последним принципиально важным решением в его жизни. Как и тогда, когда Муссолини напал на Грецию, Гитлер видел, что его союзник принял самостоятельное решение: японцы не сообщили ему о своем нападении. Он сам, правда, несколько раз вдохновлял их на это, но, с другой стороны, у него были серьезные причины для гнева, так как японцы не только не вступили в войну против Советского Союза, но даже не воспрепятствовали поставкам американского вооружения во Владивосток. По условиям трехстороннего договора он мог не присоединяться к военным действиям, начатым Японией, и если бы он проявил сдержанность, Рузвельт оказался бы в большом затруднении. Последний считал, что прежде всего надо воевать с Германией, но общественное мнение (на этот раз не тождественное мнению большой прессы) заставило бы его начать военные действия против виновника "жестокого нападения". Однако для Гитлера, по-видимому, была невыносима мысль о том, что на протяжении всей тяжелой зимы в печати не появится ни одного победоносного сообщения, и, кроме того, в нем, вероятно, жило стремление после столь долгого согласия с действиями, которые никак нельзя было назвать нейтральными, наконец-то посчитаться с Рузвельтом. Поэтому 11 декабря он объявил Соединенным Штатам войну и в своей страстной речи, произнесенной в рейхстаге, напал на Рузвельта как на "главного виновника" этой войны, который с "дьявольской бессовестностью" помешал возможному соглашению между Германией и Польшей, который допустил целый ряд "тяжелейших преступлений, противоречащих международному праву" и который, как отпрыск плутократов, с самого начала ненавидевший своих противников, рожденных в бедности, под влиянием своего "еврейского окружения" обратил проблему "социально отсталых штатов" вовне и прежде всего против "социалистической Германии". Однако даже если Гитлера и радовала возможность выступить против "еврея" как в демократическом, так и в большевистском обличье, ему все-таки следовало признать, что он повторяет, и даже в гораздо более сильной степени, ту тяжелую ошибку, которую совершил в 1939 г. – вступает в войну с державой, на чью помощь или по меньшей мере нейтралитет ему надо было бы рассчитывать, если он на самом деле хотел победить большевизм. Теперь же он находился в состоянии войны с одной мировой империей и двумя большими континентальными державами, у которых были все возможности стать мировыми державами высшего порядка, т.е. сверхдержавами. Объемы производства, которые Рузвельт в начале 1942 г. определил на этот и следующий год, были столь огромными, что такое материальное превосходство должно было просто раздавить Германию. Гитлер начал военную компанию против Советского Союза, имея 3500 танков и 2000 самолетов, но уже в 1942 г. американцы намеревались построить 45000 танков и 60000 самолетов. " Если хотя бы двадцатая часть всего этого дошла до Советского Союза, Сталин получил бы тот материальный перевес, которого после тяжелых потерь, пришедшихся на первый год войны, он уже не смог бы достичь своими силами, и тогда немецкая промышленность была бы разрушена в результате непрестанных и многочисленных тяжелых бомбардировок, которые осуществлялись бы с английских авианосцев.

Поэтому декабрь 1941 г. нередко называют переломным месяцем в ходе войны. Говорят, что теперь, когда Германия воевала против Советского Союза, Соединенных Штатов и Британской империи, материальные ресурсы распределялись столь неравномерно, что крушение Германии было лишь вопросом времени. Однако при таком подходе забывают о том, что в ходе войны Советский Союз потерял значительную часть своей промышленности и около 70 миллионов человек и что сначала эти ресурсы надо было хотя бы доставить на поля сражений. Кроме того, Германия была как бы передовым отрядом Европы, и в своей речи Гитлер очень настойчиво подчеркивал мысль о единстве культурных и прочих интересов европейского континента. Что касается Японии, то (хотя это со всей очевидностью стало ясно только спустя десятилетия после войны) по своим потенциям она представляла собой не только военную, но и промышленную мировую державу и владела почти всей Юго-Восточной Азией. Если бы Германии и Японии удалось с максимальной выгодой использовать все эти ресурсы, то в материальном отношении они не слишком