Суси-нуар 1.Х. Занимательное муракамиЕдение от «Слушай песню ветра» до «Хроник Заводной Птицы» - Дмитрий Викторович Коваленин

Жил на свете мальчик, девочку любил. Одноклассницу. Хроменькая была немного, но симпатичная. Да и, как дети говорят, «своя в доску». И дружили они не разлей вода, и больше им никого было не нужно.

Потом все немного подросли, и девочка стала ещё симпатичнее. А мальчик вырос застенчивым и не очень в себе уверенным. И вот он, мальчик, начал бояться, что она отвергнет его как девочка. И постепенно перестал с нею встречаться. Чем сильно эту девочку обидел, хотя особенно о том не задумывался. И уже в старших классах начал встречаться с другой. Вторая девочка была попроще, но с ней было легко, тепло, и она тоже всегда внимательно слушала.

А потом все ещё немного подросли. И хотя с этой Второй девочкой ему вечно «чего-то не хватало», однажды мальчик захотел её как девочку. Но он волновался и слишком спешил, она тоже волновалась и просила не торопиться, а потом ещё и тетя нагрянула как снег на голову, – в общем, ничего у них не вышло. Зато вышло с её двоюродной сестрой, с которой он почему-то не волновался. Чем сильно её, эту Вторую девочку, обидел. И в итоге тоже потерял.

А тут и школа закончилась. Вторая девочка завалила экзамены в вуз, прибилась к женскому колледжу в какой-то «глухомани поближе к дому», а мальчик поступил в столичный университет и уехал в большую жизнь…

Очень простая история. Простая и узнаваемая – кем угодно в любой части света. В разных странах, за стойками баров в разных городах, у разных костров на разных морских берегах и в разных уютных постелях её часто рассказывают тридцати-с-чем-нибудь-летние разведённые холостяки любопытным молоденьким девушкам. Вот, прямо сейчас рассказывают. ОдноврЕмЕнно.

Как в любой части света, обычно вся история на том и обрывается. Хотя некоторые особо любопытные девушки ещё спрашивают: что же именно заканчивается – и заканчивается ли вообще? Но ты уже слишком вырос, слишком хорошо понимаешь, что происходит, и слишком занят, в том числе и сегодня вечером, чтобы об этом думать. Всё-таки ты уже закончил вуз, поступил в фирму – издательство школьных учебников, работа как работа, почему бы и нет. Ты уже давно встречаешься с Третьей девушкой, а потом и женишься на ней. С лёгкой подачи её папаши, человека серьёзного, увольняешься из фирмы и открываешь своё джаз-кафе. Жена рожает, кафе процветает, «джип-чероки» у подъезда. А однажды о тебе даже пишут в модном журнале как о достопримечательности города.

И тут – бывает же такое – в кафе начинают заглядывать твои бывшие одноклассники. Четверть века спустя.

Привет! А я тут фото в журнале увидел – дай, думаю загляну, проведаю. Ну, как ты вообще? А помнишь… – и всё в таком духе. А один из них, кстати, видел недавно твою Вторую. И ты эдак небрежно интересуешься, как она. И вдруг узнаешь, что жизнь у неё не сложилась. Что все соседские дети её боятся, как привидения.

И с этого дня ты сам, как ребёнок, начинаешь бояться её прихода.

Но приходит не она. Вместо неё появляется Первая. И ещё как появляется! Больше не хромает – операцию сделала. И ещё симпатичнее стала, чем прежде. «Почти без косметики, одетая стильно, дорого – голубое шёлковое платье, поверх него кардиган бледно-бежевой шерсти. Лёгкая, как луковая шелуха. На стойке – сумочка одного тона с платьем. Возраст? Не знаю. В общем, в самый раз…»[121]

Магнетизм?

Тот самый магнетизм?

– Всё так же любишь голубой? – говоришь ты ей.

– О да, – отвечает она. – Мой любимый цвет. С детства ношу.

* * *

Главное – держи в голове: за исключением только одной сцены в повести, цвет Симамото (твоей Первой девочки) – голубой.

Голубой и белый.

Вода с привкусом воздуха.

Идзуми (Вторая) тоже пробовала этот цвет. Всего однажды. В тот первый раз, когда она попыталась остаться с тобой до конца. Тогда на ней были «узкие бледно-голубые трусики и такого же цвета лифчик. Не иначе специально купила для такого случая».

Но у вас ничего не получилось. Она заявила, что «с неё хватит». И надела «красный свитер, а поверх него – легкое пальтецо бежевого цвета». С тех пор её лейтмотив – всегда красный.

Кровь с привкусом смерти.

И хотя само имя “Идзуми” переводится как «родник», эта вода с самого начала окрашена кровью.

А теперь раскрой книгу заново – и смотри внимательно, как, когда и на ком меняются цвета. Да не забывай: сами цвета неизменны. Меняется то, что ими окрашено. Что же?

Вспомни, когда, где и в чём является тебе Симамото.

Первые классы школы, у себя дома – постоянно носит свитера голубого цвета и белые носки; напевает песенку «Pretend you're happy when you're blue»[122].

Тебе 28, в кварталах Сибуя – похожая на неё женщина идёт, приволакивая ногу, в длинном красном плаще и чёрных кожаных перчатках, а в свободной руке держит красный бумажный пакет из универмага.

Тебе 36, в твоём кафе – голубое шёлковое платье, кардиган бледно-бежевой шерсти.

Тебе 37, в твоём кафе – светло-голубой свитер с высоким воротом, тёмно-синяя юбка.

Следующее воскресенье, у реки в Исикаве (похороны её единственного ребёнка) – бесцветная (чёрно-белая?). Единственная цветная вещь – зелёный нейлоновый рюкзак.

Октябрь того же года, в твоём кафе – белое платье и свободный тёмно-синий (navy-blue) жакет.

Через 2 недели после её исчезновения, на улице Гайэнмаэ, – похожа на неё женщина в голубых брюках из хлопка и бежевом[123] плаще шагала на белых туфлях-лодочках, приволакивая ногу.

А теперь соединяй, когда что происходило.

Через четверть века Голубая Симамото придёт в твоё кафе. Но за восемь лет до этого она померещится тебе на улице. И с тобой случится странное происшествие. Ты потеряешь перчатки. Забежишь в универмаг купить новые – и снова увидишь её. Отследишь до какой-то кофейни, даже сядешь за столик напротив, но заговорить не решишься. Она заметит, что за ней следят, выйдет на улицу, поймает такси и исчезнет, а вместо неё появится угрюмый «бодигард» и всучит тебе тыщу баксов, чтобы ты немедленно провалился сквозь землю.

Ты возьмёшь эти деньги. Даже не задумаешься о том, что происходит. Нет, ты не будешь их тратить, – но возьмёшь. И ближайшие десять лет твоей жизни превратятся в Жизнь с Привидениями. Пока эти деньги сами не исчезнут из твоего стола.

Уже через пару месяцев ты будешь ругаться с женой из-за семейных денег, что она вложила в акции по совету отца:

– Ты легко можешь