Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров

понимания и благодарности с другой стороны. Ведь для археолога любой «коп» – это безвозвратное нарушение целостности культурного слоя, то есть прямой вред науке. А для музейщика, лишенного фондов на выкуп ценных находок и их хранение, – лишь головная боль. Даже если экономические мотивы слабеют по объективным причинам, в «коп» приходят носители четырех базовых личностных характеристик. Это «внутренняя жажда поиска, интерес к находкам вообще»; страсть к коллекционированию; общий интерес к истории; увлеченность одним из видов досуга на природе, от которого довольно быстро переходят к «копу». Кроме самостоятельного интереса к поиску корпус «копателей» пополняется за счет тех, кто попробовал это занятие «за компанию», а начиная с 2014–2017 гг. – и благодаря просмотру видеоблогов и чтению «Яндекс. Дзена», где появилось немало материалов о «копателях» и от «копателей». Антикопательское лобби существует, но его мощь пока невелика, – тогда как тяга людей к «копу», по оценке авторов, неистребима.

Россия в мире

Ольга Малинова

Россия и «Запад» в XX веке

Трансформация дискурса о коллективной идентичности

М.: РОССПЭН, 2009

Мы и они: разделенные близнецы, жизнь каждого из которых пошла по-своему? Или же люди, не связанные родством, языком, религией, чужие друг другу, живущие по принципиально разным законам и обычаям? Спор об отношениях России и Запада, возможно, самый длинный спор в нашей интеллектуальной истории. В явном виде он длится с середины XIX века (знаменитая дискуссия «западников» и «славянофилов»). В неявном – вероятно, еще с XV века. Продолжается этот спор и сегодня.

Видная отечественная исследовательница политики Ольга Малинова изучает вечные споры западников и почвенников как важный, если не важнейший, «фактор структурирования политико-идеологического спектра». Она предлагает рассматривать их в качестве «систематически возобновляющегося дискурса», образованного бинарной оппозицией двух сил. И спор между ними идет не только об отношении к Западу, но и о самой России: что она такое – и чем должна стать? Для одних (либералов-прогрессистов) наша страна – это «тоже-Запад», для других (консерваторов-почвенников) – «не-Запад». Таким образом, мы имеем дело не с внешнеполитической или внешнеэкономической дискуссией, а с «дискурсом о коллективной идентичности», формирующим представление о том, «кто есть Мы, составляющие культурное и политическое сообщество».

Известно, что поиски идентичности «не только отражают реальность, но и в известном смысле порождают ее, обеспечивая систему координат» для социальной общности. Эти поиски также происходят «в контексте отношений власти, господства и доминирования», то есть напрямую отражают ценности и интересы правящих и полуправящих слоев. Наконец, дискурс об идентичности предполагает фигуру Значимого Другого, благодаря которой мы осмысляем и определяем себя самих; этой фигурой для нас и является обобщенный Запад, по отношению к которому вот уже третье столетие и определяется, и переопределяется наша идентичность. Однако и Запад, и Россия настолько разнообразны и несводимы к чему-то конкретному, что попытки сопоставить их между собой неизбежно заставляют делать слишком большие обобщения, игнорирующие реальность, точнее, создающие новую, превращенную реальность – идеологическую и мифологическую. В ней, этой мифореальности, как Запад, так и Россия составляют сплоченные и однородные общности, характеризующиеся яркими особенностями. Разница только во мнении участников спора, способна ли – и должна ли? – Россия изменить свои особенности, сменить их на западные или нет. И хотя на разных этапах различия между «Мы» и «Они» осмысливаются в разных категориях (нравственных, религиозных, классовых и др.), автор считает, что на самом деле это признаки различной «цивилизационной идентичности».

Другими причинами ей трудно объяснить, почему такое противопоставление упорно восстанавливается, несмотря на самые глубокие и решительные перемены в жизни и России, и Запада – такие, к примеру, как Октябрьская революция 1917 г. или распад СССР Прибегая ктермину Броделя, Малинова называет такую оппозицию «структурой большой длительности», то есть ментальными ограничениями, которые не меньше материальных влияют на ход истории и поведение людей. Извините, но ведь Россия «не уникальна в своей уникальности» – подобные споры характерны для многих стран за пределами «первого мира» (мирового Центра). Они долгое время велись, к примеру, в Германии, но там этот спор закончился после Второй мировой войны, когда страна была прочно интегрирована в НАТО и ЕС – корневые организации обобщенного Запада. Велись они в свое время и в Польше, а сейчас активно идут в Турции. Все это страны так называемого «второго мира», или полупериферии – слишком отсталые и небогатые, чтобы войти в состав мирового Центра, но слишком сильные и большие, чтобы прозябать в безнадежной нищете и дикости «третьего мира». Для полупериферии характерны амбивалентные отношения с Западом (он же центр Мир-системы), который и привлекает ее своими возможностями, и отталкивает своей наглостью, высокомерием и, зачастую, прямой агрессией.

Эта амбивалентность во многих случаях принимает форму колебательных движений: страна стремится то слиться с Западом, то максимально удалиться, закрыться от него. Но ни то, ни другое в принципе невозможно, так что внутриполитическая и культурная жизнь полупериферийной страны обречена оставаться полем нескончаемой битвы между «западниками» и «почвенниками». В разные исторические эпохи эти силы, одна из которых ставит на сближение с Западом, а другая – на удаление от него и «опору на собственные силы» (ибо переориентацию на другие мировые силы – «поворот на Восток» и т. д.), называются по-разному. Периодически одна из них побеждает и стремится ликвидировать своего оппонента, но заканчивается все ее собственным крахом – и маятниковым движением в противоположном направлении. И так – снова и снова… Для исследователя интеллектуальной традиции переоценивать значение «готовых форм», образуемых большими дискурсивными формациями, для оформления актуальных политических и экономических противоречий вполне понятно. Поэтому не будем критиковать автора за то, что она совершенно не замечает реальные причины устойчивого воспроизводства, казалось бы, избитых и давно всем надоевших и исчерпавших свою полезность споров «западников» и «почвенников». Эти причины – в объективном положении России (как и ряда других стран полупериферии) в Мир-системе. Она располагается на стыке мировых Центра и периферии, и положение это крайне неудобное, неустойчивое и дискомфортное.

Такое положение, видимо, просто обречено снова и снова воспроизводить спор «тоже-Запад / не-Запад» в слегка видоизмененных идеологических обличьях. И потому ветхие словесные «одежды» вновь и вновь будут извлекаться политиками и идеологами на свет Божий прежде всего потому, что таково объективное положение России на протяжении вот уже нескольких столетий. Колебательные движения к Западу/от Запада в российских верхах в общих чертах описаны еще Хантингтоном. В момент военной и экономической слабости отечественная элита ищет поддержки, технологий и денег на Западе. Ради этого она готова жертвовать и национальной идентичностью, и собственной автономией, и уникальной духовностью, и традициями, и