Культура Древней и Средневековой Руси - Борис Григорьевич Якеменко
И.М. Снегирев высказывает предположение, что церковь Рождества Предтечи была воздвигнута в Москве в воспоминание соименной ей церкви в Царьграде, где на ее подворье останавливались русские, приезжавшие по своим делам. К примеру, в XII в. в Новгороде, на Петрятином дворе, князь Всеволод Мстиславич поставил также церковь Предтечи. Известно, что строителями церкви были пришельцы из нескольких городов – Киева, Владимира и др. Это лишний раз доказывает, что духовные связи между Русью и Византией были уже в то время достаточно крепки и стремление к созданию архитектурного образа Константинополя как Второго Рима было достаточно определенно выражено. Сын Ивана Калиты, Симеон Гордый (1340–1353), пристраивает к церкви Спаса на Бору придел и притвор, который служил княжеской усыпальницей, что нельзя не связать с константинопольским обычаем погребать царей в притворах «как вратниц у храма» (Иоанн Златоуст).
И наконец, постройка Успенского собора и его оформление как духовного центра Русской земли имела очень глубокий смысл. К моменту постройки первого каменного Успенского собора (1326 г.) на Руси уже достаточно распространились храмы, посвященные Успению Богоматери. Постепенно они начинают как бы «вытеснять» храмы, посвященные Софии, словно бы отступая от буквального внешнего воплощения константинопольских святынь и все более переходя от образов к первообразам.
Как известно, Киев был посвящен Богоматери, подобно Константинополю. Но главным храмом Константинополя была София. И действительно, в течение некоторого времени, как буквальное подражание Константинополю, на Руси строились во множестве храмы, посвященные Софии (Киев, Новгород, Полоцк и др.), которые играли ведущую роль в градостроительных композициях.
Однако в это же время параллельно на Руси развивается и принимает все большее значение культ Богоматери. Церкви, посвященные Успению Богоматери, создаваемые в один и тот же период с Софийскими соборами (имеющие также константинопольский образец Влахернского храма, места хранения Гроба Богоматери с ее одеждами), все более возвышаются, одновременно с утверждением идейных воззрений на Богоматерь и Ее место в христианском культе, и наконец занимают ведущее место в русской градостроительной системе.
В духовном смысле идея Софии Премудрости Божией, которая является одной из самых таинственных и глубоких идей, наиболее трудно постижимых для человеческого сознания, постепенно пронизывается идеей, мыслью, образом Богоматери, помогающей раскрыть и приблизить к человеку видение Софии.
Сразу после своего появления Успенские храмы на Руси приобретают особую, градозащитную семантику. Успенский собор в Москве с возвышением и ростом Московского княжества поэтому приобретает исключительное значение. В источниках того времени он именуется «первопрестольным», «великим», «святым», «божественным», «соборным», «апостольской церковью», «патриаршей», «матерью церквей московских». Кроме того, в нем символически воплощалась как бы вся Москва и Русская земля в целом – не случайно он именуется «домом Пресвятой Богородицы», так же как Москва и Россия. Известно, что, находясь уже в заточении, московский патриарх Ермоген в своем последнем послании призывал народ помышлять лишь о том, как «души свои положить за дом Пречистой и за веру», подразумевая, очевидно, под домом Пречистой как Москву, так и Россию. Подобным же образом воспринимался и храм Святой Софии в Новгороде (старинная пословица: «Где святая София – там и Новгород») и Константинополе.
Успенский собор Московского Кремля
Кроме того, Успенский собор Московского Кремля рассматривался общественным сознанием и как символический образ храма Гроба Господня в Иерусалиме: в 1627 г. мастером Дмитрием Сверчковым изготавливается бронзовый литой шатер, установленный у западной стены – «подражание пещере Святого Гроба в древнем Иерусалиме». В нем находился кипарисовый Гроб Господень с ризой Иисуса Христа. (Безусловно, этот шатер имел и прямое практическое предназначение – в нем хранились наиболее ценные реликвии, как, например, Риза Господня. В нем же находится и гробница патриарха Ермогена.)
В Успенском соборе Москвы с исчерпывающей полнотой явлены смена, растворение идеи Софии в образе Богоматери. Праздник Успения совпадал с праздником Софии Премудрости Божией в Новгороде. После окончания строительства в конце XV в. собор расписывается внутри, а над северными апсидами пишутся три композиции, одна из которых – «София Премудрость Божия», символизирующая духовную преемственность Москвы от Новгорода. О том, что в народном сознании надолго сохранилась память об этой духовной связи двух образов, свидетельствует «Песня о Гришке Расстриге»:
Потерян мой сын, царевич Дмитрий Иванович,
На Угличе от тех от бояр Годуновых.
Его мощи лежат в каменной Москве,
У чудных Софеи премудрыя,
У того ли то Ивана Великого…
Надо помнить, что в Новгороде также распространялись идеи о Третьем Риме и одно время Новгород называл себя «Новым Римом», в нем зарождались сказания о переселении святынь из древних «павших» центров христианства – об иконе Тихвинской Божией Матери, перенесенной из Византии в Новгород, о приплытии туда же на камне из Рима Святого Антония с церковными реликвиями, о путешествии из Киева в Новгород апостола Андрея Первозванного и т. д. Рядом с росписью «София Премудрость Божия» находятся над алтарными апсидами композиции «Новозаветная Троица» и «Похвала Богоматери». Последняя напоминала о древней традиции построения богородичных храмов, восходящих к Успенской церкви Киево-Печерского монастыря, символизируя преемственность Москвы от Киева, также создававшегося как образ Константинополя.
Таким образом, став символическим духовным подобием основной святыни Иерусалима Палестинского – храма Гроба Господня, а также константинопольской Софии, главных храмов Киева и Новгорода, Успенский собор становится вневременным и внепространственным храмом, объединяющим в себе всю православную вселенную. Не случайно его строительство совпадает и со временем формирования в общественном сознании идеи Руси как единственного православного царства всей вселенной. То есть он становится зримым символом Царства Небесного, Рая. «И как затворили мы чрево человеколюбия твоего или, – что и помыслить трудно, – соборную церковь, которая на земле небом солнцеобразно в поднебесной сияла и была как второй рай для православных благочестия ради?» – скорбит неизвестный автор начала XVII в. в «Плаче о пленении и конечном разорении Московского государства».
Помогает раскрыть символику архитектурной композиции Кремля и Архангельский собор, освященный во имя архистратига архангела Михаила – предводителя небесных сил бесплотных, низвергающего сатану с небес: «И произошла в небе война: Михаил и ангелы воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». (Откр. 12:7–9). В народном сознании архангел Михаил возвещает начало Страшного суда:
Возыдет наш Михайла на Сианскую гору,
Вострубит Михайла во небесную трубу
На все четыре разные стороны:
«Восстаньте,
