Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин

народному поверью (за Байкалом), есть водяная женщина; она может быть красивой или некрасивой, доброй или злой, часто же безразличной. Живет она в воде и только изредка выходит на берег чесать золотым или медным гребнем свои прекрасные, черные как смоль и длинные волосы. В это время можно подкрасться к ней и выхватить гребень, который имеет магическую силу. Иногда чертовка имеет сожительство с охотниками в лесу и беременеет от них, но ребенка, прижитого ею от человека, она разрывает при самом рождении его»[449].

В Пермской губ. «на рассвете можно видеть на берегу чертовку, расчесывающую гребнем длинные густые волосы»[450].

Иные наши источники говорят, что в виде голой бабы, чешущей голову у воды или в воде, является просто-напросто черт[451].

Шутовка – это название для русалок употребительно у уральских казаков[452], во Владимирской губернии[453] и в других местах. Шутовка означает собственно «жена или дочь шута», а шутом называют эвфемистически черта. Таким образом, названия «шутовка» и «чертовка» вполне однозначащи.

Хитка – это название встретилось мне в Сарапульском у. Вятской губ. (с. Мостовая и друг.). Так называют там собственно водяного женского пола, но сходство хитки с русалкой полное. Слово «хитка», по-видимому, в ближайшем родстве с глаголом «лишить, похищать»; название основано, вероятно, на том, что хита топит людей в воде.

Лешачиха – это название означает буквально только «жена лешего». Но следующее свидетельство заставляет предполагать, что лешачихой называют кой-где именно русалку. В Кадниковском у. Вологодской губ. на берегу озера Чудинов омут видели сидевшую на камне лешачиху, которая огромным железным гребнем расчесывала свои волосы[454].

Трудно не узнать в этом образе русалку. Напомним, что и по Снегиреву (IV, 12) великорусы называют русалок лешими.

Замечательно близко к обыкновенному представлению о русалке рисуется у белорусов Минской губ. образ жены лешего, т. н. лешихи: «У леших есть жены, лешихи, имеющие вид обыкновенных женщин с распущенными волосами, в которые вплетены зеленые ветви[455]. Это – души загубленных лешим девушек, которые прокляты были родителями или подняли на них руку. По ночам они „хитаютца”, т. е. качаются на ветвях деревьев, а на день вместе с лешими уходят под землю, где живут в „палаце” – „дворце”». Это сходство минских лесових с русалками для нас вполне понятно. Хотя наблюдатель и не говорит прямо о том, что эти лесовихи – русалки, вышедшие замуж за леших, но из дальнейшего изложения следует именно такой вывод: «Проклятые родителями девушки в той же самой местности считаются русалками» (с. 37). Значит, по мужу они становятся лешихами. Другие русалки делаются женами водяных (с. 37).

Лобаста – это название для русалок известно в Астраханской губ.[456] и на Кавказе[457], а по Далю[458] – также и в Вятской губ. Даль знает его еще в видах «албаста» и «лопаста». Это название, в противоположность предшествующим, не славянского корня, а восточного. У турецких народов и у персов широко распространен мифологический образ албасты, образ далеко не привлекательный, с обыкновенными русалками имеющий мало общего[459].

Особняком стоят среди народных названий русалки: навка или мавка и лоскотуха или лоскотовка, лоскотница, лоскотарка. Это не синонимы слова «русалка», а названия для особых разрядов русалок. Относительно слова мавка (вавка) это несомненно; относительно же слова лоскотуха это еще несколько спорно.

Малор, мавка, навка – «дитя женского пола, умершее некрещеным и превратившееся в русалку»[460]. Так называют малорусы разряд русалок, происшедших из маленьких детей («потерчат»). Согласно с этим значением слово «мавка» можно было бы роднить с прилагательным «малый». Но у нас уже давно принято объединять это слово с древнерусским «навь» – «мертвец». Народ иногда объясняет это слово звукоподражательным «мяу»: так будто бы, подобно кошкам, кричат маленькие мавки[461].

Лоскотуха[462], лоскотовка[463], лоскотница[464], лоскотарка[465], лоскотка, – это название русалок означает собственно «лоскочущая», т. е. щекочущая, щекотунья. В наших источниках нельзя не заметить стремления выделить лоскотух в особый разряд «русалок, которые замучивают щекотаньем встречающихся им людей». И для этого есть достаточные основания: как увидим ниже, лоскочут (щекочут) встречающихся мужчин не все русалки, а только молодые. Русалки постарше ведут себя много солиднее. Симбирская молодая вдова Марина, утопившись из любви к Ивану Курчавому и сделавшись русалкой, только охала и вздыхала, смотрела на дом своего милого, а на встречных рыбаков и не глядела, только пугала их[466].

Название «лоскотовка» или «лоскотуха» как одно из наиболее распространенных нужно будет признать одним из древнейших туземных названий для русалок, предшествовавших по времени заимствованию названия «русалка». Древними также нужно признать названия для русалок «чертовка», «водяная» и, б. м., «купалка».

Белорусы Сокольского у. Гродненской губ. называют русалку казытка[467]. Это редкое название вполне соответствует, по своему значению, малорусскому названию «лоскотуха»; казытка «казычет», т. е. щекочет людей.

Русалки. Художник К. Е. Маковский, 1879

В Черниговской губ. русалки именуются криницами, от уважаемого в Новгороде-Северском родника – Заручейской криницы, или Сухомлинской, иначе родника Ярославова. На срубе его в Зеленую неделю, на самом рассвете, будто являются прекрасные русоволосые девицы и расчесывают себе волосы[468].

Кое-где в Малороссии знают еще особых морских русалок с рыбьим хвостом вместо ног. Эти русалки носят особые имена: фалероны и мемозины. О первом имени см. в § 41, о втором в § 45.

§ 41. Многочисленные свидетельства наших источников о происхождении русалок не оставляют никакого сомнения в том, что народ признает русалками заложных покойниц, т. е. женщин, умерших неестественною смертью. Вместе с женщинами мы видим в данном случае и детей, которые только у малорусов выделяются в особый разряд т. наз. мавок.

Приведем прежде всего свидетельства о русалках у великорусов.

Русалки – души некрещеных детей, утопленниц, удавленниц и вообще женщин и девиц, лишивших себя жизни и непогребенных[469].

«Кроме леших, в наших (Тульской губ.) лесах водятся еще русалки, но их теперь стало меньше и не так стали они опасны для человека. В старину удавленниц и утопленниц не проклинали, и потому их души и превращались в русалок, а теперь священники удавленников и утопленников проклинают, и оттого русалок стало меньше»[470].

В Калужской губ. «к русалкам относят женщин, наложивших на себя руки»[471].

По верованиям во Владимирской губ., русалки-шутовки – это обыкновенные древние люди, на которых тяготеет родительское проклятие[472].

В Симбирской губ. «русалки и другие водяные духи есть олицетворение умерших людей, погибших от самоубийства или проклятых отцом или матерью»[473].

По верованиям крестьян Ливенского у. Орловской губ., девицы, пропавшие без