Беженцы - Боб Мур
На данный момент важно отметить, что иммиграционная политика латиноамериканских республик не была единообразной и иногда подвергалась временным изменениям: от гибких правил к ограничительным и наоборот. Некоторые государства никогда не принимали более нескольких иммигрантов-беженцев одновременно, например Перу, Венесуэла и центральноамериканские республики. Поскольку беженцы после 1933 года стали воспринимать другие государства как более привлекательные для поселения, те, как правило, принимали большее число людей – например, Аргентина, Бразилия, Чили и Уругвай. Третья категория состояла из тех государств, которые стали играть важную роль в предоставлении убежища и ссылке после того, как ранее упомянутые страны ограничили любую дальнейшую иммиграцию: Мексика, Куба, Доминиканская Республика, Колумбия, Эквадор, Боливия и Парагвай.
Можно сделать общий вывод, что все латиноамериканские государства относились к беженцам как к обычным иммигрантам, приехавшим по социальным или экономическим причинам, а не как к жертвам политической или расистской дискриминации и преследований. Ни в коем случае им не предлагалось убежище, чтобы защитить их от физической опасности или расовых и политических преследований. Иммиграционная политика была ориентирована на полезность и выгоду принимающей страны. Это отношение не изменилось и после 1938 года. Единственным исключением стала Мексика, которая предоставила убежище бывшим гражданам побежденной Испанской республики и тем иностранцам, которые сражались в интернациональных бригадах и Республиканской армии против фашизма. Таким образом, в 1940 году из воюющей Европы в Мексику бежало около 3000 беженцев, в основном политических немцев и австрийцев. Мексиканские власти приняли это решение по гуманитарным соображениям, став единственной латиноамериканской страной, которая рассматривала политических активистов, бежавших из нацистской Германии, как беженцев, а не как обычных иммигрантов. Однако проблемы предоставления убежища и помощи преследуемым людям иногда становились предметом обсуждения в прессе и на публике в ряде латиноамериканских государств, когда политические партии, профсоюзы и комитеты помощи призывали свои правительства ввести более либеральные правила иммиграции.
Беженцы, покинувшие Германию вскоре после января 1933 года, имели больше шансов эмигрировать в страну по собственному выбору. Наиболее привлекательными были страны с более европейским характером, умеренным климатом, хорошо развитой экономикой и лучшими перспективами трудоустройства и достойного уровня жизни. Во многих случаях беженцы уже имели связи со страной иммиграции благодаря наличию родственников, друзей, политических объединений или единоверцев. Существование политических групп и еврейских общин было необходимым условием для дальнейшей иммиграции. Поэтому неудивительно, что Аргентина, некогда одна из самых процветающих стран мира, и особенно ее столица Буэнос-Айрес, как магнитом притягивали беженцев из Европы. До 1938 года въехать в страну было очень легко: либо по туристической визе, либо по приглашению родственников, которые уже жили в стране, – так называемая llamada familiar («связь с семьей» (исп.). – Примеч. ред.). Те, кто прибывал в Буэнос-Айрес в качестве пассажиров первого класса, получали туристическую визу без особых проблем. Менее обеспеченные пассажиры могли воспользоваться аргентинским административным хаосом, получить иммиграционные документы по коррупционным схемам или просто купить фальшивые документы. С документами, разрешающими въезд, можно было легко исчезнуть и через некоторое время легализовать свое проживание.
Бразильские правила иммиграции были иными. В 1930-х годах иммиграционная политика определялась внутренней политикой режима президента Жетулиу Варгаса. После путча 1930 года он проводил конституционный курс до 1934 года, но после подавления коммунистического восстания в 1935 году установил авторитарное правление. В 1937 году он провозгласил «Новое государство» (Estado Novo), распустил парламент, запретил все политические партии и отменил основные гражданские права. При этом он последовал примеру фашистских европейских государств, таких как Италия и Германия, провозгласив националистическую идеологию и идею «бразильской расы» с ксенофобским и антисемитским подтекстом. Эта политика не мешала ему допускать выборочную иммиграцию беженцев из Германии и Австрии. Хорошо образованным инженерам, ученым и состоятельным людям отдавалось предпочтение перед теми, кто не имел такой квалификации. Кроме того, приветствовались эмигранты, которые хотели и могли осваивать незаселенные территории в сельскохозяйственных целях. Однако на практике значительное число беженцев смогло попасть в Бразилию в основном из-за некомпетентности администрации, неумения применять иммиграционные правила и, возможно, благодаря взяточничеству. В отличие от Аргентины, Уругвая и в некоторой степени Чили, беженцы селились не только в столице – тогда еще Рио-де-Жанейро, – но и в южных городских центрах Сан-Паулу, Куритибе и Порту-Алегри, а также в сельскохозяйственных районах штатов Парана и Санта-Катарина.
В Уругвае иммиграционные законы разрешали въезд всем, у кого был действующий трудовой договор или капитал не менее 400 долларов США. В Чили иммиграционные правила были одновременно либеральными и гибкими, но в результате мировой экономической депрессии их применение стало более строгим. В другие латиноамериканские республики также было легко въехать до 1938 года, но лишь немногие беженцы воспользовались этой возможностью, поскольку большинство латиноамериканских стран были менее привлекательны, чем европейские и североамериканские направления, а трансатлантические перелеты были дорогими.
В результате эмиграция беженцев из Германии в большинство стран Латинской Америки в годы, непосредственно последовавшие за 1933 годом, была ограниченна. К сожалению, точных статистических данных нет. По оценкам, в 1933–1935 годах в Аргентину въехало около 1500–2000 беженцев, в Бразилию – 1800–4500, в Чили – 600–900. В случае с Уругваем мы не располагаем подробной информацией за этот период. Небольшие группы беженцев въехали в Парагвай, Эквадор и Мексику. Общее число беженцев, прибывших в Латинскую Америку в этот период, оценивается от 6700 до 9100 человек. Неточность этой оценки можно объяснить применением иммиграционных правил, которые не делали различий между обычными иммигрантами по экономическим причинам, туристами, коммерческими путешественниками и беженцами, поскольку в 1930-е годы также продолжалась экономически мотивированная эмиграция из Германии в Латинскую Америку. Например, в 1933–1936 годах аргентинская официальная статистика зарегистрировала более 18 000 иммигрантов из Германии, включая все эти категории. Если оценить общее число немецких (а после 1938 года и австрийских) беженцев, въехавших в латиноамериканские страны в период с 1933 по 1942 год, как минимум в 90 000 человек, то более 90 % из них составляли евреи (согласно Нюрнбергским расовым законам нацистов). В первые годы процент (нееврейских) политических беженцев был выше, но после 1938 года иммигранты в Латинскую Америку (за исключением Мексики) были исключительно людьми еврейского происхождения. Менее 10 % из этих 90 000 беженцев прибыли до 1938 года.
Местные еврейские комитеты помощи беженцам и организации помощи сыграли огромную роль в содействии этой иммиграции. Они оказывали финансовую помощь вновь прибывшим иммигрантам, заботились о социальном и гуманитарном обеспечении.
Они занимались решением проблем, ходатайствовали перед властями о выдаче документов или о легализации проживания. Они обеспечивали беженцев работой и жильем и основали
