Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

Для давления на республиканцев Германия и монархисты пустили в ход еще одно средство. Еще с весны между Германией и Финляндией начались переговоры о заключении военного союза. Кто хотел расширения территории Финляндии, тот должен был желать такого союза, предусматривавшего помощь Германии в этом деле. Но Германия поставила условием такого союза и такой помощи введение в Финляндии монархии, что дало новый козырь в руки монархистам. В проекте договора о военном союзе, с которым фон дер Гольц ознакомил Свинхувуда, наряду с пунктом о германской помощи Финляндии в завоевании Советской Карелии, был пункт, гласивший, что «Финляндия обязуется ввести такую форму правления, которая гарантирует сохранение дружественной по отношению к Германии внешней политики», т. е. монархию.

Чтобы склонить республиканцев к отказу от своей позиции, монархисты использовали и другую приманку. В августе 1918 г. в Берлине проходили советско-финляндские переговоры. Условием нормализации отношений Финляндия выставила удовлетворение таких территориальных и материальных претензий, на какие советская сторона не могла согласиться. 7 августа Свинхувуд и Стенрот по телеграфу попросили финляндскую миссию в Берлине прислать «разъяснение» о том, что Германия поддержит финские претензии лишь в случае установления монархии, Миссия немедленно телеграфировала в ответ: «Наши претензии не могут быть осуществлены без поддержки Германии. Подтверждаем наше прежнее сообщение, что поддержка Германии может быть получена только при условии немедленного введения монархии». Монархисты могли теперь заявлять, что только из-за упрямства республиканцев тормозится реализация финских претензий к РСФСР.

Все это несколько помогло монархистам: от лагеря республиканцев отпало два десятка депутатов. 7 августа состоялось решающее третье чтение законопроекта. Страна напряженно ждала результатов. Предложение монархистов о признании законопроекта срочным не собрало требуемых голосов: за него было подано 75 голосов, против — 32. Итак, законопроект не мог быть принят данным сеймом окончательно и переносился через выборы. Все старания монархистов использовать давление Германии не достигли цели. А в сейме полного состава монархистам и подавно нечего было рассчитывать на победу.

Законных, соответствующих конституции способов изменить форму правления у монархистов не осталось. Между тем и сами монархисты, и Германия придавали особо большое значение установлению монархии с немцем на троне. Это можно было сделать только с помощью мошенничества — и монархисты не остановились перед мошенничеством, перед попранием конституционных норм.

Из пыли архивов был извлечен на свет закон... 1772 г., относившийся к тому времени, когда Финляндия была частью Швеции. Ст. 38 его гласила, что если династия вымирает, то депутаты сословий должны срочно собраться в Стокгольме и выбрать нового короля. Нелепость применения этого шведского закона полуторавековой давности была тем более очевидна, что в прошлом государственные деятели и юристы Финляндии единодушно считали этот закон утратившим силу со времени выхода Финляндии из состава шведского государства и объединения с Россией. Такое мнение высказывали не только Л. Мехелин, Р. Хермансон, Р. Вреде, но и Ю. К. Паасикиви, правительство которого теперь вдруг признало его действующим. Забавнее всего, что закон этот давно считался недействительным и в самой Швеции: в 1809 г. он был заменен новым. Позже Р. Эрих, горячий сторонник монархии, говорил по этому поводу: «Форма правления 1772 г., как согласится всякий, совсем устарела, и к тому же действительность сделала бы во всех отношениях невозможным фактическое применение ст. 38 этой формы правления. Можно указать также на то, что в Швеции в 1809 г.сочли нужным и необходимым дать стране новый закон о форме правления». Естественно, что ни после свержения самодержавия в России, ни после предоставления Советским правительством независимости Финляндии никто в Финляндии и не думал применять этот закон. Что и сами монархисты считали его вышедшим из употребления, видно из того, что они не обратились к нему сразу же, а только после того, как потерпели фиаско их попытки добиться решения вопроса о монархии без него.

Но теперь он оказался для монархистов находкой. Вопрос о форме правления из спорного превращался в решенный: ведь закон предусматривал только монархическую форму правления, монархия стала обязательной. Отпала необходимость собирать в поддержку законопроекта квалифицированное большинство, нужно было избрать короля простым большинством, которым монархисты уже располагали в охвостье сейма.

Иностранная пресса отмечала всю искусственность юридической аргументации монархистов. «Дагенс нюхетер» 9 августа в редакционной статье охарактеризовала использование закона 1772 г. как «хитрость»; ведь в декабре, писала газета, никто не говорил, что надо избрать короля. Французская газета «Тан», называя это решение скандальным, с иронией писала 13 августа 1918 г: «Непонятно, каким образом шведская конституция может обязать финнов взять себе немецкого короля». Таннер в интервью газете «Сосиаль-демократен» назвал использование закона 1772 г. «государственным переворотом».

Дальше все уже было просто. 9 августа 1918 г. охвостье сейма 58 голосами против 44 уполномочило сенат принять необходимые меры для избрания короля. Сенат счел желательным, чтобы президент Свинхувуд в сопровождении сенаторов Таласа, Фрея и Неванлинна и барона Бунсдорфа поехал в Германию и обсудил с кайзером вопрос о кандидатуре будущего короля Финляндии.

Вопрос этот уже давно обсуждался и в Финляндии, и в Германии. Финские монархисты сначала имели в виду (как сообщали в Берлин Брюк и германский военный атташе в Стокгольме еще в феврале 1918 г.) сделать королем герцога Мекленбургского. Сам герцог был горячим сторонником этого варианта. Он, правда, до этого носился с мыслью занять курляндский престол, но охотно соглашался и на финляндский. Едва в Финляндии закончилась гражданская война, как он, стараясь не упустить время, послал туда своего представителя камергера Бранденштейна хлопотать об этом. Но чересчур усердные и бесцеремонные хлопоты произвели неблагоприятное впечатление в Финляндии, и сами монархисты стали считать эту кандидатуру неприемлемой. Сенат, как сообщал Брюк 19 мая, хотел просить в короли Людендорфа или Макензена, но отказался от этой мысли, решив, что они нужны самой Германии. Свинхувуд хотел вообще выбор правителя для Финляндии предоставить на усмотрение кайзера. Но потом было решено просить кайзера дать своего сына.

В Германии долго не могли решить, кого посадить королем в Финляндии. По поводу герцога Мекленбургского Людендорф еще в феврале 1918 г. заметил, что о нем «не может быть и речи, вместо него — принц Вюртембергский или Саксонский». Но в конце марта Людендорф уже считал, что правителем Финляндии может стать только кто-нибудь из Гогенцоллернов. Немецкие военные власти в Финляндии вели агитацию за сына кайзера Оскара. Однако канцлер был против; в записке кайзеру от 15 июня он доказывал, что с точки зрения будущих интересов Германии невыгодно,