Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов
Позитивные аспекты неизменно присваиваются «нам»: добродетельные, благочестивые, православные, верные, честные и законные; в то время как противоположности приписываются «им». Ибн Сяхтиб аль-Салат использовал христианских союзников Ибн Марданиша в создании этой речи, чтобы лишить легитимности мятежника и оправдать борьбу Альмохадов против этих скрытных андалузцев. Дельфна Серрано[814], со своей стороны, указывает, что христиане также были центральной частью узаконивающей разработки Альморавидов, их вмешательства в Аль-Андалус и их превосходства против царей Тайфы: одной из центральных осей дискурса былa необходимость джихада против неверных.
Еще одна интересная серия работ – это попытка проанализировать идеологические изменения, произошедшие в андалузском исламе после распада халифата. Микель Де Эпальза[815] указал, что яростная словесная атака на христианство со стороны Ибн Хазма в его Китаб аль-Фисал[816] была вызвана радикализацией исламо-христианских отношений в XI веке из-за проникновения идеологии крестового похода и фанатизма, который последовал за ним из Северной Африки.
Однако Рон Баркаи[817] считает это объяснение недостаточным, поскольку мудрец из Кордовы напишет свою работу до того, как на него повлияют эти факты. Андалузский автор был предметом многочисленных исследований, таких как одно, включенное Али Буамамой[818] в его общую работу о полемической мусульманской литературе против христиан.
Он указывает, что Ибн Хазм не довольствуется расплывчатыми обвинениями: в свои сочинения он вносит многочисленные библейские стихи, делая вид, что он их знает. И для Ветхого, и для Нового Завета он извлекает стихи, которые противоречат друг другу, абсурдны или содержат ошибки или пропуски. Другой интересной работой является работа Сета Варда[819] о возможном влиянии Ат-Табари на размышления Ибн Хазма о необходимости изгнания зимми с территории ислама, когда они больше не нужны. Вся эта радикализация, которая наблюдается в XI веке, начиная со знаменитого кордована ибн Хазма, была процессом очень хорошо изученным.
Для Ханны Кассис[820] в XI веке произошла серия событий, таких как завоевание самого Толедо или прибытие Альморавидов, которые ознаменовали поворотный момент в отношениях между христианами и мусульманами, которые имели тенденцию к поляризации.
Автор выдвигает гипотезу о том, что ввиду склонности некоторых мусульман к влечению к христианству и миссионерской атаке Клуниака среди андалузцев возникла настоятельная необходимость изучить причины их неудач. Для исследователя, столкнувшегося со страхом перед христианским прогрессом и отступничеством, ответом стало подтверждение ислама и возвращение к ортодоксальности.
Эта реакция, неоднократно разрабатываемая юристами, считала царей Тайфы виновными и ответственными за унижение ислама. Кроме того, в результате растущей слабости по отношению к христианам и политического и этнического разнообразия самих таифов у них появилось чувство отчуждения в этой стране. Ибн ‘Аббад Севильский сказал, что в Аль-Андалусе были чужеземцы (гураба) между Атлантическим океаном и некоторыми ненавистными врагами-христианами на севере.
Со своей стороны, Фиерро[821] также указывает на постоянную радикализацию XI века, что подтверждается распространением спорных текстов[822]. Основными темами мусульманской полемики против христианства в этих произведениях, по мнению исследователя, являются: Евангелия, Троица, распятие Иисуса и пророчество Мухаммада. Кроме того, он подчеркивает оригинальность «Китаб аль-Фисал» Ибн Хазма благодаря трем элементам: он указывает, что вера в Троицу – это Ветхий Завет, он использует евангельские тексты, чтобы продемонстрировать ложность догмата о Троице, и он много уделяет внимания к распятию.
Споря с Кассисом, Фиерро отвергает идею миссионерской атаки Клуниака. Реакция и страх XI века объясняются тем, что военно-политическая экспансия христианства сопровождалась угрозой с религиозной точки зрения, а не с миссионерскими кампаниями. Письмо французского монаха, которое появляется в трудах аль-Бани, больше отвечает на противоречивый текст типа Рисала аль-Кинди, который, как мы знаем, был известен на Пиренейском полуострове и мог повлиять на мусульманского автора больше, чем на писателя-мусульманина[823]. Он также отвергает, споря с Кассисом, страх перед отступничеством, поскольку это можно проследить только с 1085 года.
В период Х века было ощущение ненадежности исламского присутствия на Пиренейском полуострове. С 1064 по 1085 год позиции радикализируются, джихад возрождается, и появляется целый ряд полемических текстов. В другой уже цитированной интересной статье[824] Фиерро анализирует влияние христианского прогресса на андалузскую идеологию и мысль.
Мусульманские авторы показывают в своих трудах свое согласие с неизбежностью процесса, для которого не было найдено решения: кажется, что потеря Аль-Андалуса, которую предсказывали в определенных традициях, должна была сбыться. Некоторые из этих пророчеств циркулировали с VIII века, а теперь, в XII–XIII веках, они появились в произведениях эсхатологической литературы.
Демонизация христиан усилилась с увеличением христианских побед. Хроники Омейядов и Тайфы были больше посвящены конфликтам между арабами, берберами и неарабами, чем межрелигиозным конфликтам. Образ христиан в них варьировался от дими до жителей северных королевств. Однако это меняется в периоды Альморавидов и Альмохадов: христиане определяются только как яростные враги, которых нужно истребить, но также, как говорит автор, которых опасаются. Исламские хроники часто собирают примеры божественной помощи и помощи мусульманам, особенно христианам.
Это происходит, прежде всего, во времена Альморавидов, когда кажется, что мусульмане были настроены более уверенно. Но увеличение числа христианских побед пробудило старое убеждение в том, что политический и военный успех является доказательством богословской истины, и мусульмане начали обращать внимание на божественную помощь, которую, похоже, получали христиане.
Появление христианских чудес в исламских произведениях отражает для Фиерро этот страх и беспокойство, а также возможность того, что мусульманские силы не вели себя ортодоксально, особенно в случае Альмохадов. Кроме того, как отражение этого растущего страха, гораздо больше пропаганды джихадa появляется с Альмохадами.
Солдаты нужны, чтобы противодействовать христианской силе, но также и помощи Бога, то есть присутствию святых людей. Поэтому для исследователя не случайно андалузская агиографическая традиция возникла в XII–XIII веках.
В последнее время появилась публикация интересной докторской диссертации Даниэля Поттхаста[825], которая включает исследование христианской литературы, написанной в Аль-Андалусе, особенно арабских переводов Евангелий, и использование этих текстов в основных трудах анти-Андалусии. Христианская полемика с такими авторами, как Ибн Хазм, аль-Бати или аль-Куртуби приводит к таким выводам, что андалузские христиане передавали знания не только между мусульманской и латинской культурами, но также между европейскими и восточными христианами или, что более интересно для нашего исследования, что восприятие христиан через мусульман изменилось под давлением наступления северных королевств.
В то время как Ибн Хазм (в середине XI века) построил свой образ христианства в соответствии с уже древними исламскими концепциями и использовал андалузскую христианскую литературу только для своей критики Библии[826] и пытался через свою полемику показать необходимость Кордовского халифата, его истинная
