Морские пираты: от Средневековья к современности - Виктор Федорович Сидорченко
Численность запорожских казаков теоретически могла достигать 40 тыс. человек, если бы удалось провести полную мобилизацию. Однако реально в XVI в. она обычно не превышала 3 тыс. человек, а в XVII в. – 10–12 тыс. Что касается морских походов, то в них обычно участвовали от 1 до 1,5 тыс. человек. Национальный состав запорожских казаков, в отличие от донских, состоявших в основном из русских, был чрезвычайно пестрым. Так, польский мемуарист начала XVII в. Якоб Собесский писал: «Почти все они выводят свое начало из Руси, хотя немало… в числе их шляхтичей из Польши, а также немцев, французов, итальянцев, испанцев и других, принужденных оставить свою родину. Они отреклись от прежних фамилий и приняли простонародные прозвища и сочли бы тяжким грехом оставить казачество ради иного рода занятий»[142]. Среди казаков были также турки, татары, жители Кавказа и Поволжья, молдаване, волохи, болгары и пр. Естественно, что в морских походах они действовали как пираты, а не как каперы (в большинстве случаев), ибо в XVI и в первой половине XVII в. никто им никаких каперских патентов не давал. Лишь отдельные походы, предварительно согласованные с Литвой или Московской Русью, могли рассматриваться как каперские рейды.
Суда запорожских казаков назывались «чайками», а донских – «стругами». Чайка имела 10–15 пар весел и экипаж в 50–70 человек. Чайка была гребным судном и ходила быстрее, чем турецкие гребные галеры. Иногда ставилась мачта, к которой крепился небольшой «плохонький» парус. А. Л. Бертье-Делагард, один из европейских фортификаторов, бывавший в Запорожской Сечи и восхищавшийся мужеством казаков, был весьма низкого мнения о мореходных качествах их судов, считая казачьи челны «грубо-топорной посудой речной техники, строенной на авось. Прямой скверный парусишка, почти никогда не поднимавшийся, 20–30 весел, в основе без киля, совершенно не способная под парусом идти близко к ветру»[143].
Приняв решение о морском походе, казаки, в случае если с ними не шел кошевой, выбирали походного (наказного) атамана. Начиналось спешное – чтобы не узнали турки или татары – сооружение новых чаек и ремонт уже существующих. Подготовка занимала две-три недели. Число участников колебалось в очень больших пределах: средней нормой было 60 судов, но иногда их число доходило и до 300.
C конца XVII в. чайки стали вооружать небольшими пушками-фальконетами. Ha каждую чайку приходилось 4–6 пушек калибром 1,5–3 дюйма. Каждый казак вооружался саблей и, как минимум, двумя ружьями, но чаще запорожцы брали по 5–6 мушкетов каждый, не считая пистолетов. Огромное количество огнестрельного оружия позволяло казакам во время морского боя стрелять непрерывно. Пока половина экипажа чайки разряжала мушкеты, другая спешила их зарядить и передать товарищам.
Похожим образом поступали донцы. Историк В. Сухоруков писал: «Казаки, отправляясь на морские поиски, не брали ничего с собой, кроме небольшого числа сухарей, муки, пшена, толокна, сушеного мяса и рыбы. Спиртных напитков не велено было брать под смертной казнью. Одевались в старую ветошь: даже само оружие имело бедную наружность. Вышед в море, решали, куда предпринять поход. При обратном возвращении… крымцы и нагайцы… засыпали каменьями единственный проход – Казачий ерик». Тогда казаки шли в реку Миус, топили в ней суда и по суше возвращались в Черкасск (впоследствии Новочеркасск). Их беспалубные струги имели на носу и корме «чердаки», от 16 до 40 весел и вмещали по 50–100 человек[144].
B конце XVI – первой половине XVII в. побережье Крыма, Черного и Азовского морей почти ежегодно, а иногда и дважды в год подвергались опустошительным набегам со стороны казаков-пиратов. Английский исследователь Мильнер, живший в XIX в., писал: «Эти набеги сделали имя казака таким ужасным для приморского населения, как некогда имя норманна для обитателей наших берегов. Путем повторяющихся плаваний эти корсары стали так же дерзки и искусны в навигации, как скандинавские морские короли». Этот же автор добавляет, что турецкий султан Амурат будто бы воскликнул: «Весь христианский мир дрожит от моего кивка, а банда казаков вынуждает меня проводить бессонные ночи».
Турки пытались запереть устья Днепра и Дона – рек, из которых вырывались флотилии отчаянных головорезов. Поздней осенью, «после дня Касима» (26 октября), казацкие морские походы прекращались. Ho в благоприятное для мореплавания время у Очакова постоянно дежурили турецкие корабли. Кроме того, в устье Днепра турки соорудили крепости Кизы-Кермен, Тавань и Аслан, причем реку перегораживали бонами из цепей и бревен. Ha проход, оставленный в середине заграждения, были направлены крепостные орудия. Чтобы обмануть бдительность врага при выходе в море и особенно при возвращении, казакам приходилось прибегать к различным уловкам. Иногда они перетаскивали чайки по суше, в обход вражеских кораблей, в другой раз поднимались вверх по левому притоку Днепра Самаре, потом шли по одному из ее притоков, от которого начинался волок. Отсюда чайки попадали в одну из рек, впадавших в Азовское море (Миус, Кальмиус и др.). Миус часто использовали донские казаки, перетаскивая струги и выходя в Азовское море, минуя турецкий Азов. Использовались и такие хитрости, как вырубка большого дерева с корнями и ветками, которое сплавлялось по Днепру впереди флотилии казаков. Дерево сплавляли ночью, когда оно было похоже на судно. Ударившись о боны, оно привлекало внимание береговых артиллеристов, стрелявших по нему, что позволяло казацким судам пройти мимо крепостей.
Ha обратном пути казакам случалось затапливать перед Очаковым свои суда, отбивать татарские табуны, грузить на лошадей добычу и возвращаться посуху. B этом случае в следующий набег они отправлялись на малых речных лодках. Оставив их, они обходили турецкие заставы, поднимали затопленные чайки и продолжали поход.
Если попытаться юридически оценить характер морских походов казаков (запорожских, донских, волжских и др.) против крымских татар, турок и иных народов бассейна Черного моря, то можно утверждать, что в течение XV – первой половины XVI в. это были в основном пиратские рейды, целью которых была добыча. Среди иных целей – отмщение татарам и туркам за их разорительные набеги и захват пленных; освобождение пленных; проявление в боевой обстановке своего воинского мастерства, отваги, мужества в качестве специфического для казаков способа самовыражения и самоутверждения.
Походы казаков в качестве каперов в этот период были единичными. При этом основными заказчиками каперских услуг сначала были литовцы, затем – поляки, в зависимость от которых попали, в частности, запорожские казаки; периодически это были московские цари и даже крымский хан (в 1622 г.), которого хотел сместить с должности турецкий султан. Крымский хан Мухаммед-Гирей ожидал прихода турецкого флота в Кафу с приказом султана о его смещении
