Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин
— Я…. я не знаю, — шепчет изумленно Вишенка, а щенок уже тянется к ней носом, почувствовав то ли родственную душу, а то ли запах шоколадного молока, которое дочка пила в самолете.
Рядом стоит хозяин дома вместе с Селестой, и я удивленно на него смотрю.
— Дон Марио, это ведь щенок кане-корсо, я не ошиблась?
— Не ошиблась, — довольно улыбается мужчина. — Но переживать не стоит, милая. Эти собаки служат нашей семье уже много лет. Сейчас родители этого малыша закрыты в вольере с выводком, но обычно они охраняют территорию виллы и преданы нам больше, чем мы того заслуживаем. Этот щенок весь в отца, в красавца Рембо, пса Адама. Самый крупный и смелый из помета, и он теперь твой, Мария. Уверен, вы подружитесь.
— Мамочка, он меня лизнул! Ой, мокро!
— И это только начало, малышка! Что-что, а слюна у них идет в комплекте с дружбой!
И если до этого Мария смущалась, знакомясь с хозяином дома и Селестой. Молча стояла, прижимаясь к нам с Адамом, то теперь моя девочка улыбается и бесстрашно шагает вперед.
Гладит щенка, счастливо на него глядя, и Дон Марио помогает ей его удержать, обещая, что когда рука у Марии заживет, она сможет с Рольфом играть во дворе. И даже в своей комнате, когда тот подрастет.
— Охранять тебя — будет его главной задачей. Так что с этого дня можешь никого не бояться. Как только Рольф твердо встанет на лапы, он будет за тобой ходить, как хвостик!
— Спасибо, Дон Марио.
— О нет, малышка. Называй-ка ты лучше меня дедушкой. Был у тебя один дед, а теперь будет два, договорились?
Вишенка поворачивается и смотрит на Адама, словно спрашивая у него разрешения, и тот берет ее на руки.
— Миа белла, ты дома. Теперь мы все одна семья. Если мой дед так хочет, сделай его счастливым, у тебя получится!
— …Даже не верю, — качает головой Дон Марио, отпуская щенка бегать у наших ног и смотреть на Марию, — что я дожил до правнуков. Ну, давайте, семья, садится за стол. Если бы вы знали, как я вас всех ждал!
Уже за большим белым столом в красивой гостиной, услышав, как Селеста называет меня женой Адама, Теодоро вдруг вспоминает, заставив всех замолчать:
— Постойте, а как же свадьба? Её ведь не было? Так нечестно, мама! Ангел, а как же свадебный торт и.… диадема принцессы Фейт?!
Адам
Белоснежная вилла Лара — большое поместье в итальянском стиле с элегантным фасадом, просторными террасами и красивым садом — прекрасна даже зимой. Виды на заснеженные вершины гор и тихие воды озера Комо у меня всегда вызывали ощущения дома и покоя, но долгое время я осознанно их гнал от себя. Запрещал себе чувствовать живописное спокойствие этого места, пока смерть обоих родителей не была справедливо отомщена данной мной клятвой, и их души не упокоились наконец в семейной часовне.
Сегодня всё иначе. Территория виллы красиво украшена гирляндами, мерцающими на деревьях тысячью огней, ледяными скульптурами ангелов, подсвеченными прожекторами, и разноцветными лентами.
Вечером здесь будет фейерверк, огни на воде и живая музыка на освещённой яхте у причала. Множество гостей со всей Италии, прибывших на двойное торжество, долго не сомкнут глаз, разделяя с семьей Санторо её счастливый день.
И множество людей искренне пожелают молодоженам счастья.
Я тоже. Одетая в нежно-голубое платье с меховой накидкой, Селеста давно стала частью сердца Марио Санторо, заслужив право называться его женой. И наших с Тео сердец тоже.
Раненая душевно, как и все мы, она не сразу согласилась на очередное предложение деда. Но на этот раз Марио оказался настойчив, и все, кто хотел, услышали у алтаря, что Дон не видит следы ожога на лице своей любимой женщины и не замечает седины в её волосах. Что она и её душа — самое красивое, что было и есть в его жизни, и так будет, пока эта жизнь не закончится.
Санторо всегда держат слово и данные обещания, и Селеста сказала «да».
Высокая стеклянная терраса виллы Лара украшена белыми цветами, словно время года изменилось, и здесь расцвел сад белых роз. Горят хрустальные люстры, добавляя света солнечному январскому дню, юные хористы возносят небу молитву «Аве Мария», и гости свадебной церемонии поднимаются со своих мест.
Я стою у алтаря, но все равно замираю, когда отец Евы ведет сквозь распахнутые двери террасы свою красавицу дочь.
В белом подвенечном платье, усыпанном кружевами и жемчугом, с длинной фатой и сияющей диадемой в золотых волосах, моя Соле прекрасна, как никогда. И я понимаю, почему ее отец не может сдержать слез, когда гордо ведет мою любовь ко мне, не в силах оторвать от нее взгляда.
В руках у Евы букет из белых роз, после ночи любви нежные губы горят алым, а зелёные глаза светятся радостью. Они находят меня, и время останавливается. И только сердце бьётся в той же тональности, в которой нежные голоса наполняют тишину церемонии словами молитвы:
«Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою.
Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус…»
В эту минуту я встречаю Еву и понимаю, что если она не моя жизнь и не мое продолжение, то что я сам без неё?
«…Святая Мария, молись о нас, грешных, ныне и в смерти нашей. Аминь!»
Спасибо, Лара. Теперь я знаю, кому ты молилась в свой последний час, и кто моя святая.
Санто равняется со мной и передает мне руку той, кому уже безраздельно отдано мое сердце.
Нас благословляет тот же самый священник из храма в Бергамо, но сегодня таинство вершится по-настоящему праздничное, на кольцах появились личные обеты, и Тео громче всех гостей хлопает в ладони и радуется, когда мы с Евой скрепляем слова любви крепким поцелуем.
Впереди свадебный танец, на наших лицах улыбки, я поднимаю жену на руки, и счастливая Мария смеется, вместе с другими детьми усыпая дорогу перед нами лепестками роз. Подбрасывает в воздух горсточки риса и разноцветные конфетти.
Мы первыми входим в зал, где нас встречают музыканты, и нашу свадебную тарантеллу я начинаю и заканчиваю словами:
— Я люблю тебя, моя Соле!
Ева
Габриэль всё-таки нарисовал меня, как и хотел, но в паре с Адамом. И теперь наш свадебный портрет висит на
