Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна

Мужчина отпрыгивает в сторону и практически ныряет в овраг, а я сворачиваю и двигаюсь в объезд кладбища, надеясь, что Тихон побежал к главному входу. Там имеется какой-никакой охранник, увидев которого преследователи вполне могут и умерить пыл.

Я торможу напротив главных ворот, пытаясь рассмотреть хоть какое-то движение вдали. Хитро сощуриваюсь, увеличивая четкость изображения, но на кладбище… как на кладбище.

– Ну же… – бормочу я, от внутреннего напряжения сжимая и разжимая руль.

И вдруг дверца со стороны пассажира распахивается. Мое бедное сердце спотыкается и падает в низ живота, я резко сворачиваю голову и выдыхаю со стоном облегчения. Отпускаю тормоз и выжимаю газ, неспешно трогаясь с места.

– И действительно, куда торопиться? – немного нервно комментирует мою нерасторопность Карелин. – Что? Стреляли? Не слышал. – Я молчком достаю второй ключ из декольте и передаю ему. – Да ладно?! – восклицает он восхищенно, а я с ног до головы покрываюсь мурашками от гордости.

– Угу, – мычу я маловразумительно.

Карелин приближается, сжимает мой подбородок и на эмоции смачно целует в щеку. Я часто моргаю, пытаясь не воспринимать это проявление чувств слишком уж близко к сердцу, сосредоточенно рулю. И тут он приходит в себя и все портит гневным выкриком:

– Твою мать, Анфиса! Я тебе что сказал?!

Мои губы моментально надуваются, а в глазах от обиды и неожиданности образуются соленые озера.

Я моргаю, прогоняя пелену. Сворачиваю на первом же светофоре, включаю поворотник и останавливаюсь на обочине. Мажу хмурым взглядом по Карелину и лезу на заднее сиденье, пачкая кожаную обивку грязной подошвой кроссовок, но неожиданно застреваю пятой точкой между передних сидений.

Учитывая мои весьма скромные габариты и расстояние между кресел, трачу секунды на осмысление. Потом до меня доходит, что мой зад держат лапы Карелина.

– И спасибо, – говорит Тихон, когда я оборачиваюсь.

Он целует в левую ягодицу и ласково похлопывает по правой, поторапливая меня.

Я юркаю на заднее сиденье, Тихон весьма грациозно занимает мое место за рулем. Я наблюдаю за движением его тела и в голову пробираются неуместные ситуации воспоминания. Его крепкие руки на моих бедрах, плавные поступательные движения внутри меня, тяжелое дыхание и приватные стоны.

– Да ну нафиг, – бормочу я вслух, приводя себя в чувство яростным растиранием лба.

– Что? – переспрашивает Тихон, мельком обернувшись назад.

– Ничего, – бурчу я чуть громче, а Тихон прибавляет газу.

– Не зря свою кнопку на музыку отдал, – хмыкает вдруг Карелин.

И в этой фразе прекрасно все, но на душе теплеет от того, как он называет дочь. Комплимент скорости моей реакции и предприимчивости хоть и засчитан автоматом, слишком уж завуалирован.

– Кнопку? – фыркаю я с улыбкой.

– На моем стуле, ага, – иронизирует Карелин, а я глуповато хихикаю. – Мозг у тебя шпарит на полную, Анфис, – говорит он уже серьезно. Настолько, что внутри меня натягивается невидимая струна. – И это и хорошо, учитывая, что мы оба до сих пор живы, и плохо. Потому как подтверждает, что ты реально могла все это продумать.

– О чем ты? – лопочу я, облизнув сухие губы.

Карелин смотрит на меня через зеркало и возвращает взгляд на дорогу. И его молчание в тот момент красноречивее любых угроз.

Глава 4

Красиво так за окном, безмятежно. Ветер треплет молодые березовые листочки, на небе ни облачка, а проснувшееся солнышко такое яркое, что хочется выйти из машины и поприветствовать, но, судя по выражению лица развернувшегося ко мне Карелина, логичнее будет попрощаться.

Он привез меня в лесополосу. Место искал долго, кружил, петлял, и почему-то хочется думать, что выбирал покрасивее, но я уже давно не так наивна, как выгляжу. Кстати, об этом…

Скромно двигаюсь вбок, цепляюсь пальчиками за сиденье рядом с водительским и пристраиваю на них подбородок. Карелин внимательно наблюдает за моими ужимками, не меняя настроя, но я не сдаюсь. Дважды взмахиваю ресницами и тихонько лопочу:

– В чем бы ты меня не обвинял, ты заблуждаешься…

– Дочь, когда что-то выпрашивает также выглядит, – немного едко отмечает Карелин. – Я вздыхаю и кладу на пальцы щеку, продолжая смотреть на него грустными глазками. – Хватит, – высекает он сурово. – Все, чего ты добьешься – я буду плакать, закапывая твое еще теплое тело.

– Тут красиво, но ты не мог не заметить свободное местечко в кругу моей семьи, – тихо хмыкаю я и отваливаюсь назад, принимая странную размазанную позу. Как лужа на дорогой обивке. – Уважь, когда поймешь, что я не врала.

Карелин шумно выдыхает и выходит из машины. Топчется рядом недолго, потом садится ко мне на заднее сиденье.

– Анфис, мне не до шуток, – говорит он строго. – И если ты заодно с Кристиной, то уверяю тебя, каждое ее слово было ложью. Ты не помогаешь Полине, напротив.

– Кристине? – приподнимаю я брови и сажусь как нормальный человек. – Это твоя бывшая жена? – хватаюсь за возможность прояснить хоть что-нибудь. – Бывшая же? – уточняю после паузы, ощутимо напрягшись.

– Я тебе не врал, – чеканит Карелин.

– Покажи паспорт, – иронизирую я, выражая то же недоверие, что и он. – И вообще, объясни, в чем ты меня подозреваешь. Флешка какая-то… намекаешь, что я ее украла?

– Не намекаю. Прямо говорю.

– Какая чушь, – я возмущенно фыркаю и отворачиваюсь от него.

– Все к одному. Даже не пытайся убедить меня в обратном.

– Да ты сам себе не веришь, – я горько хмыкаю и поворачиваюсь к нему. – Иначе давно бы уже выволок из машины и от слов перешел к делу. Не знаю, что заставило тебя думать, будто я что-то украла, не знаю, как и зачем ты подстроил свою смерть, но что-то мне подсказывает, ты сам понятия не имеешь, что делаешь и зачем.

– Никто больше не входил в номер и не выходил из него. Там камеры, Анфис, – говорит он очень убедительно, но меня его слова ничуть не трогают.

– Значит, с ними что-то сделали.

– Нет. Криминалисты все проверили.

– Окей, – принимаю я его точку зрения. – Покажи мне записи. – Тихон вскидывает брови, но я удивляюсь не меньше его: – А ты как хотел? Ты просто назовешь меня воровкой, а я соглашусь?

– Я не собираюсь тебе ничего доказывать, – пока еще спокойно, но уже с молниями во взгляде говорит Карелин. – И ты права. От слов давно пора переходить к делу. На выход.

– Никуда я не собираюсь выходить, – бурчу я, скрещивая руки под грудью.

Карелин выходит сам и раздраженно хлопает дверцей. Обходит машину, открывает дверцу с моей стороны, запускает руку в салон и сгребает мои волосы на затылке. Дергает на себя и выволакивает на землю, швыряя себе под ноги.

От резкой боли из моих глаз брызгают слезы. Я поджимаю ноги, сворачиваясь на земле клубочком, закрываю лицо ладонями и горько плачу.

– Где флешка? – рявкает Карелин, склонившись надо мной. – Кому ты ее передала? Отвечай!

– Я не брала-а-а, – вою я сквозь слезы, содрогаясь всем телом. – Не брала, Тихон, не брала! Твои криминалисты ошиблись!

– Это вряд ли, – отвечает он глухо.

Идет к багажнику, достает лопату и начинает остервенело копать рядом со мной.

– Что ты делаешь? – бормочу я, с ужасом наблюдая за ним.

– Ты разлучила меня с моим ребенком, я разлучу тебя с твоим, – отвечает он холодно и зло.

По коже проносятся колючие мурашки, а лопатки сковывает холодом. От земли еще так тянет… могилой. Я приподнимаюсь на локте и рвано выдыхаю.

– Бить женщину рука не поднимается, даже такую, как ты, – продолжает он давить меня морально, орудуя лопатой. – А вот закопать – запросто. Заживо, – добавляет Тихон со зловещей ухмылкой, вонзая полотно в землю.

– Такую, как я?.. – переспрашиваю я с обидой.

– Твою мать! – взрывается Карелин и отшвыривает лопату. – Ее заберут! Заберут, Анфиса! – орет на меня с яростью, сжав кулаки. – Ради власти, ради денег, ради имиджа! Никто не будет ее любить, до нее никому не будет дела! Никому, черт тебя дери! Живи с этим, – заключает он с презрением. – Надеюсь, ты протянешь дольше меня. И своими глазами все увидишь.