Без памяти во лжи - Настя Петухова
Тишина обрушивается на меня, возвращая к реальности... где в комнате меня уже ждёт незнакомая девушка.
Слишком много неизвестных на один квадратный метр!
Молодая, лет двадцати пяти, с короткими светлыми волосами и макияжем, который режет глаз своей яркостью — красные губы, чёрные стрелки... для меня чересчур вызывающе и вульгарно. Она стоит у окна, сжимая в руках небольшой чемоданчик, и любуется моим! видом на лес.
Услышав звук открывшейся двери, девушка оборачивается. Её оценивающий взгляд несколько раз пробегает по мне — от макушки до босых ног. В нём мелькает что-то странное: смесь зависти и восхищения. Она смотрит так, будто я недосягаемая королева, а она — прислуга, мечтающая украсть мою корону. От этого мне становится не по себе, кожа покрывается мурашками, и я плотнее запахиваю домашний халат, непредназначенный для чужих глаз.
— Привет, Селена, — говорит она, растягивая губы в широкой улыбке, слишком искусственной, чтобы быть настоящей. — Я Лина, твой стилист на сегодня. Арес сказал, что ты должна выглядеть на все сто этим вечером.
Арес сказал...
Эти слова впиваются в меня, как иглы.
Снова он!
— Мой муж всегда так говорит? — спрашиваю, затягивая пояс халата до боли, чтобы скрыть неловкость.
Она хихикает, открывая чемоданчик, и звук её смеха звенит в ушах, слишком резкий и наигранный.
— О, да. Он любит, чтобы всё было идеально. Особенно ты!
Слова повисают в воздухе, тяжёлые и липкие, и я не знаю, что сказать.
Да и что я могу? Разве безвольные куклы отвечают? За них уже всё решили...
Лина раскладывает косметику на столе: яркие тени — красные, синие, золотые, — помады, кричащих оттенков, румяна, которые могли бы осветить мою безжизненную комнату.
Я смотрю на это с нарастающим недоумением, и она замечает мой взгляд.
— Насколько я знаю, ты всегда так красишься, — добавляет, будто оправдываясь. — Ярко, смело. Это твой стиль. Ты же любишь выделяться и притягивать взгляды?! — здесь вроде бы и вопрос, и утверждение.
— Ты так считаешь?! — подхожу ближе, беру в руки тюбик с алой помадой.
Это не кажется мне правдой.
Не знаю, откуда я это чувствую, но эти цвета — они чужие, как маска, которую я не хочу надевать.
— В этот раз я хочу что-то другое, — говорю, убирая косметику на место.
Лина моргает, явно сбитая с толку.
— Другое? Но насколько я знаю, ты всегда... — начинает.
Она пытается возразить, поставить меня на место, но с меня хватит!
Хватит приказов. Хватит чужих решений.
Я вправе сама распоряжаться своей жизнью.
— Не сегодня, — перебиваю, стараясь звучать твёрже, чем чувствую себя внутри. — Сделай что-то лёгкое. Естественное. На этом вечере я хочу выглядеть... собой.
Девушка колеблется, наверняка прокручивая в голове последствия этого решения, но потом беззаботно пожимает плечами. Видимо, решив, что всю ответственность скинет на мои плечи. И ладно.
— Хорошо, Селена, как скажешь.
Сажусь перед зеркалом, и Лина принимается за работу. Она убирает яркие краски обратно в чемоданчик и достаёт мягкие оттенки: тёплый беж для век, лёгкий розовый для скул, прозрачный блеск для губ.
Её кисть скользит по моему лицу, а я в этот момент смотрю на своё отражение. Большие глаза — карие, с золотыми искрами, которые ловят свет, — чуть вздёрнутый нос, пухлые губы, которым не нужна яркость, чтобы быть заметными.
Лина права в одном: я могу выделяться. Но не яркими красками, а чем-то другим — чем-то настоящим, что живёт внутри, даже если я пока не знаю, что именно.
— Ты красивая, — говорит она тихо, почти шёпотом, закончив макияж. — Даже без всего этого. Не знаю, зачем тебе вообще косметика...
— Спасибо, — улыбаюсь. Впервые за эти недели в груди разливается что-то тёплое, почти забытое. — А что сделаем с волосами? Есть предложения?
— Что хочешь? — она берёт расчёску, выжидая.
— Локоны. Крупные, мягкие. И подколи с одной стороны, чтобы не лезли в лицо.
Лина нехотя кивает, но всё-таки принимается за дело. Видимо, я вновь не попала в свой привычный образ.
Через полчаса мои длинные волосы превращаются в волны, что струятся по плечам, а с правой стороны их удерживает маленькая заколка.
Встаю, смотрю в зеркало и почти не узнаю́ себя — не потому, что это чуждо, а потому, что это, наконец, кажется правильным.
Лёгкий макияж смягчает черты, но в то же время делает их ярче, а локоны добавляют воздушности и свободы, которая полностью отсутствует в моей жизни.
Это не та Селена, которую хочет видеть Арес. Это та, которую выбрала я.
— Ну, как? — спрашивает Лина, отступая назад.
— Отлично, — киваю, чувствуя слабый прилив уверенности. — Спасибо большое, Лина!
Она собирает свои вещи, бросает ещё один взгляд — завистливый, острый, — и уходит, оставляя меня одну.
Стою посреди комнаты, ощущая себя чуть сильнее, чем пару часов назад.
Этот образ — мой маленький бунт против Ареса, против той жизни, что он мне навязывает.
Но это только начало.
Вечер впереди, и я знаю: он не даст мне забыть, кто здесь главный и по чьим правилам мы играем...
Теперь мне предстоит самый сложный этап подготовки. Выбрать наряд, который будет моим отражением.
Красное платье с глубоким декольте, чёрное с вырезами практически до ягодиц, золотое, сверкающее, как праздничный фейерверк.
Они кричат о роскоши, о статусе, о том, какой должна быть жена такого мужчины, как Арес. Но я не хочу быть его украшением. Не хочу быть красивым приложением.
Я хочу быть собой — кем бы я ни была.
Мой взгляд падает на платье в дальнем углу: простое, элегантное, цвета слоновой кости, с длинными рукавами, чтобы скрыть следы от незаживших синяков, и мягким вырезом, чтобы ненавязчиво подчеркнуть ключицы и линию декольте. Оно не выглядит вызывающим, но в нём есть сила — тихая и настоящая, именно та, которую я хочу показать.
Сбрасываю халат, надеваю платье и смотрю на себя в зеркало. Оно обнимает стройную фигуру, подчёркивая каждый изгиб моего тела: талию, грудь, бёдра.
С локонами и лёгким макияжем я выгляжу не как кукла для витрины, а как женщина, которая знает, чего хочет — даже если я пока не понимаю, кто я и что на самом деле хочу.
Внизу слышатся шаги — тяжёлые, уверенные. Его шаги.
Арес уже ждёт меня...
Глубоко вдыхаю, расправляю плечи и иду вниз, навстречу ему, навстречу этому вечеру.
