Иголки да булавки (СИ) - Эн Ворон

— Наверное, это… слишком дорого, — проговорила Марина, заставляя себя собраться с мыслями.

— Это тяжело, — заявил в ответ Платон. — Будет лучше, если до зала донесу я, а там уже сами вручите. Вам ведь на второй этаж?

Марина пошла впереди, указывая дорогу и чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Она ведь весь вечер злилась на своего соруководителя, спорила, обижалась, что он не высадил ее у магазина, а он просто устроил по-своему и гораздо лучше, чем это собиралась сделать она. Такой поступок заслуживал хотя бы благодарности, а еще правильнее — приглашения на праздник.

У дверей банкетного зала Платон остановился и передал Марине корзину.

— Идемте со мной, — несмело произнесла Марина. — Получается, это ваш подарок. Деньги я завтра, конечно, верну, но все же… Идемте, познакомлю вас…

— Не надо, — резко ответил Платон. — И возвращать ничего не надо. Примите в качестве компенсации за то, что потратили на работу свое личное время. До завтра, — круто развернувшись он пошел вниз.

Марина вздохнула. Как-то неправильно получалось. Потом вздохнула еще раз, ведь ей предстояло выдержать поток упреков и еще неизвестно чего от родни и гостей. Она шагнула в зал.

Весть о том, что опаздывающая наконец приехала, давно дошла до юбиляра. Он уже не одного гостя посылал узнать, почему же племянница не поднимается.

Когда Марина появилась с букетом в корзине, дядя Леша немного расстроился.

— Ради такого веника она так задержалась? — в сердцах сказал он сидящим рядом. — Могла бы и вовсе без веника.

— Девочка старалась, — кинулись на защиту дочери родители Марины.

Однако когда Марина подошла к самому столу и начала поздравительную речь, гости и юбиляр смогли рассмотреть, что в корзине совсем не цветы, а искуснейшая композиция из бутылок дорогого коньяка, нарезки колбасы и сыров разных видов вокруг баночек с крабами, красной икрой и еще какими-то деликатесами. Вместе они создавали эдакую икебану из съедобных цветов и декоративных растений.

— Вот это веничек! — восхитился юбиляр. — Вот с таким бы я в баньку сходил! Молодец, Маришка! Угодила!

Марина с радостью приняла не совсем заслуженную благодарность, объятья и поцелуи в обе щеки, но насладиться ими сполна не успела. К ней подбежала Анастасия и затараторила:

— Там Колька твоего ухажера бьет! Беги! Беги! Они на улице! Он же напился! Дурной совсем! Убьет!

— Какого еще ухажера? — растерялась Марина, а когда догадалось, что речь идет о ее соруководителе, стремглав кинулась вниз по лестнице.

Колька в их семье был известным забиякой, особенно, когда выпивал. Его старались не приглашать на семейные мероприятия, потому что тогда драка становилась неизбежной, но на юбилей собственного деда он не пойти не мог. Пройденная военная служба к вспыльчивому характеру добавила кое-каких умений, и теперь вступать с Николаем в потасовки становилось опасно для жизни. Удержу он не знал.

Платон, отдав корзину и посчитав, что выполнил все, что должен, спокойно вышел на парковку, но до машины дойти не успел.

— Ага! Это ты, значит! — крикнули ему в спину.

Обернувшись, Платон увидел мчавшегося к нему незнакомца. Тот угрожающе размахивал кулаками и продолжал орать:

— Это ты Маринку с работы не отпускал?! Мы ее тут все ждали?! А он не отпускал! Коллега он! Как же! Был у нее уже один такой коллега! Ни одной юбки здесь не пропускал! Голову ей задурил! Потом бросил ее и в Москву укатил! А она тут слезы лила! Еще один такой коллега! Сейчас станешь калекой, коллега!

Агрессивный неизвестный, явно пьяный и маловменяемый, для разъяснительного разговора точно не подходил, поэтому от первой яростной атаки Платон уклонился, увернувшись от удара. Пьяный, не встретив сопротивления, на которое рассчитывал, неловко провернулся, споткнулся и рухнул на бетон парковки. Очень неудачно он оказался между Платоном и его "Ниссаном".

— Уворачиваешься, ссыкло! — проревел взбешенный нападающий, вскочил на ноги и кинулся снова, подбадривая себя нецензурной бранью.

В этот раз он лучше прицелился, и просто отпрянуть в последний момент Платону не удалось, пришлось принимать всю мощь удара, но использовать ее против противника. Платон чуть сдвинулся в сторону, перехватил атакующую руку, надавил на плечо, вывернул правую конечность и одновременно шагнул вперед и в сторону, сделав подножку. Напавший опять оказался на бетоне раньше, чем понял, что произошло. Однако его запал не пропал, и он снова поднялся.

— На этом хватит! — зло крикнул противнику Платон и устремился к своей машине.

Однако разгоряченный алкоголем не желал прекращать, не победив. Он опять ринулся на того, в ком видел врага.

— Колька, стой! — закричала Марина, появившись в дверях кафе. — Стой! Дурак! Прекрати! — и она кинулась к дерущимся.

— Я его проучу! — проревел Николай, как разъяренный бык, кидаясь на противника.

— Не подходите! — крикнул Марине Платон.

— Вы не понимаете! Он дуреет, когда выпьет! Уходите вы! Уезжайте! — кричала она в ответ, подбегая. — Колька, прекрати! Прекрати!

Из кафе выскочило еще несколько человек и тоже кинулись к ним.

Николай не дал своему противнику уйти, попытался нанести удар рукой, за что сам получил удар по ушам. На мгновение растерявшись, следующим он получил тычок в солнечное сплетение, а потом его левую ногу железной хваткой оторвали от земли, от чего сам Николай рухнул на сравнительно мягкий газон. Отработанным до автоматизма движением Платон тут же захватил обе ноги поверженного и приподнял уже практически покорное тело.

Женские голоса из числа подоспевших заверещали.

Вовремя одумавшись, Платон отшвырнул поверженного и решительно пошел к своей машине. Николая обступила родня, кто-то ругался, а кто-то охал. Марина, в ужасе замершая в время самого критического момента драки, теперь словно очнулась и кинулась к своему соруководителю:

— Платон! Андреевич!

Тот обернулся и выпалил:

— Не переживайте. Я постарался не слишком ему повредить. Насколько было возможно.

Щеки его заливал лихорадочный румянец, грудь вздымалась от возбужденного дыхания, и выглядел он сейчас совсем не тем бесчувственным, неэмоциональным типом, каким привыкли видеть его на работе.

— Он вас не сильно?.. — взволнованно спросила Марина, подбежав.

— Нет, конечно. А вы за меня переживали? Напрасно. Я же говорил, что занимался спортом. Теперь, правда, уже не так серьезно. Лучше позаботьтесь о нем, ему может понадобиться первая помощь. Всего хорошего, — и он собрался сесть в машину.

— Платон Андреевич! — испугано воскликнула Марина. — Ваш пиджак! Правый рукав порван.

Платон сначала попытался осмотреть пострадавшую часть одежды, а потом ощупать. Разрыв шел прямо по пройме, выпустив наружу шелковую подкладку.

— Вот черт, — прорычал сквозь зубы Платон, снял пиджак и уже хотел бросить его на пассажирское сидение, но Марина перехватила пострадавшей предмет одежды.

— Оставьте, я его зашью, — попросила она, — а завтра на работе отдам. Будет совершенно незаметно. Обещаю. Я все же профессионал.

Платон на мгновение задумался, серьезно посмотрел своему соруководителю в глаза, затем кивнул, отдал ей порванную часть костюма, сел в машину и уехал, а Марина осталась стоять, непонятно почему крепко прижимая к себе порванный пиджак, вся в дурмане дорогого парфюма.

На Марину налетела родня и гости, все что-то говорили наперебой, но она никого не слушала.

Только совсем непосвященному могло показаться, что пришить порвавшийся рукав — дело простое. Сначала необходимо распороть в особом месте подкладку, закрепить с двух сторон еще уцелевший шов, затем, по возможности, точно воспроизвести пострадавшую часть строчки, после чего с двойной аккуратностью восстановить подкладку. Даже у такого опытного профессионала, как Марина, это заняло немало времени. Однако она не обращала внимания на то, что давно за полночь, а утром опять рано вставать. Работала она едва ли не трепетно, стремясь не ударить в грязь лицом и вернуть пострадавшему предмету одежды первоначальный лоск.