Ангел для кактуса - Мария Владимировна Евсеева
– Надеюсь, к одиннадцати ты будешь дома? – спрашивает мама, и мне приходится поспешно спуститься с небес на землю.
– А?
– Ладно, – смеется она, – если твое возвращение окажется более поздним, я притворюсь, что уже сплю.
– Я…
– Прекрасного вечера! – улыбается мама и, приподнимая брови, коротким кивком указывает на дверь.
Сквозь витрину я вижу, что к магазину подходит Алексей. Выглядит он… просто потрясающе! На нем темная рубашка поло с коротким рукавом, черные джинсы и низкие кожаные кеды белого цвета. Он уложил волосы назад и нацепил свои солнцезащитные очки. Я не могу оторвать от него глаз, и он, конечно, это замечает.
От внезапно накатившего волнения я лихорадочно прижимаю к груди парочку суккулентов и хватаю ртом добрую порцию воздуха, но тут же приказываю себе расслабиться и принять его идеальность как факт.
И да. Да, да, да! Сегодня я иду с ним на свидание! Мне нравится осознавать это и смаковать предвкушение.
Дверные колокольчики звякают, своим звуком заполняя пропуск удара моего сердца. Не в силах сдерживать улыбку, делаю несколько шагов ему навстречу.
– Добрый вечер, Лариса! Лина! – Алексей легко здоровается с нами и, подойдя ближе, протягивает руку, будто делает мне предложение, отчего я захлебываюсь эмоциями второй раз за последние несколько минут.
Он раскрывает ладонь, и я вижу маленькое кашпо с ангельскими крыльями.
– Вот это да! – почти шепчу я.
Оно такое милое, нежное, славное, что я боюсь дышать на него. Сейчас мне совсем-совсем не хочется думать о том, кто его сделал, но я не могу не признать, что у одной из многочисленных Катерин по-настоящему волшебные руки!
Алексей божественно улыбается.
– Девушка готова к свиданию?
– Готова, – согласна киваю я, расценивая его вопрос как личный, относящийся не к маммилярии с крошечным желтым цветком на макушке, которую я уже одеваю в белоснежное платье. И пусть я что-либо надумываю, но мне нравится невесомое состояние, окутавшее меня.
– Тогда не будем терять ни минуты? Лариса, Лина может быть свободна? Я забираю ее и обещаю вернуть в целости и сохранности, – в своей коронной манере подлизывается он к маме. Но сейчас мне нравится каждое его слово, каждая фраза. Мне нравится этот джентри, черт его подери! Весь! От идеальной рубашки до кончиков пальцев с бугорками твердых мозолей, которые мне хочется пересчитать и потрогать. Держаться за руки, сидеть плечом к плечу, вдыхать его запах, распробовать вкус дразнящих губ…
– Куда мы отправимся? – спрашиваю, чтобы как можно скорее избавиться от наваждения. И, спохватившись, указываю на кактусы, подчеркивая, что даже на задворках подсознания не воображала собственного свидания, а заключила в «мы» зеленых героев «Инстаграма».
Алексей раскрывает передо мной дверь.
– Я решил отвезти вас туда, где я провожу большую часть свободного от учебы времени, – отвечает он. – Моя другая сторона жизни совсем не такая, как ты себе представляешь.
– Откуда ты можешь знать, что я представляю? – подавшись ему навстречу, мягко парирую я.
Он пожимает плечами, и его голос отзывается у меня в сердце:
– Надеюсь, я тебя не разочарую.
– Звучит заманчиво! – смущенно смеюсь я и сажусь в его Черную Кошечку.
Мне приятно, что Алексей боится меня разочаровать. И уже не терпится узнать о нем все!
Мы пристегиваемся и выезжаем на Проспект, на который через час-другой лягут серые сумерки. А пока старые дома с величественными фасадами, лепниной и крохотными балкончиками с массивными перилами купаются в лучах закатного солнца.
– Ты везешь меня к своим друзьям? – спрашиваю я и сразу же прикусываю язык, потому что вообще-то он везет на свидание мои суккуленты. И я должна придерживаться этой легенды.
Или оно на самом деле так?
Мне делается неловко.
– Нет, не совсем. Но да, кое-кого из них ты увидишь.
Он отрывает взгляд от дороги и посвящает несколько секунд своего внимания мне. А я не могу смотреть на него – на него, идеального парня с обложки, красивого и умного, с которым по какой-то счастливой случайности наши пути пересеклись, и теперь я еду с ним по его полосе! – и поэтому отворачиваюсь.
– Я не собираюсь навязывать тебе общение с ними, не переживай, – тепло улыбается он, и это самое тепло слетает с его губ и заполняет всю меня целиком и полностью.
– Я…
Я хочу возразить, что совсем не переживаю по этому поводу, но он снова одаривает меня заботливым взглядом.
– Я все еще помню про твою нелюбовь к людям.
И я ощущаю легкий трепет оттого, что Алексей запоминает все, что я ему говорю.
– Не то чтобы нелюбовь… – сбивчиво отвечаю я, борясь с желанием познакомить его с другой стороной своей жизни. Но мои попытки оказываются тщетными. Я лишь мгновение мешкаю, разглаживая на коленях невидимые складки платья, которое я впервые отважилась надеть, не ограничившись примеркой перед зеркалом. И, выдохнув, вываливаю на него все то, что долгое время копилось у меня внутри: – В общем, все дело в отце. Глядя на то, как он сейчас живет, я не могу не раздражаться на людей, которым не приходится палец о палец ударить, чтобы заполучить то, что они хотят.
– Твой отец…
– Он бросил нас с мамой! – на одном дыхании выпаливаю я. Мой язык перестает слушаться. Он становится тяжелым и неповоротливым, поэтому каждое последующее слово дается мне с трудом. – Как только его дело пошло в гору, он сказал, что уходит от нас. В никуда! Его тяготят семья и обремененность. Он почувствовал вкус денег. Познал, как они меняют все: отношение к нему других людей, в том числе и женщин, которые никогда не обращали на него внимания; привычки и взгляды на многие вещи, да вообще жизнь! Он купил себе многоуровневую квартиру в центре, потом построил огромный дом за городом, нанял домработницу и садовника, а нам с мамой с барского плеча оставил две комнаты в «сталинке», в которой когда-то доживала свою старость моя бабушка, его мать.
Я отворачиваюсь к окну. Еще совсем недавно мы, все четверо, сидели за общим столом и, болтая обо всем и ни о чем, пили душистый горячий чай из широких чашек в мелкий цветочек. Но теперь…
– Он возит по ресторанам моих сверстниц, сорит деньгами, каждой такой однодневной подружке делает дорогие подарки. А тем, кто задержался подольше, оплачивает учебу и глупые прихоти. – Я запинаюсь, но то,
