Сплетня - Катя Саммер
– Мне было плохо, но, когда я спустилась, поняла, что может быть гораздо хуже. Потому что о том, что случилось… между нами… об этом знали уже все.
Думаю не о том. Бедная Лиза, за что ей все?
– Не знаю, спор это был или… или он просто растрепал всем, чтобы Даню позлить. Даня убеждал меня, что это из-за него. Что Савельев ему хотел отомстить, а я… я попалась под руку и оказалась глупой, наивной дурой…
– Брось ты, эй! – пытаюсь ее встряхнуть.
– Он при всех сказал, что я слишком толстая, чтобы рассчитывать на продолжение, и он вообще совершил акт благотворительности, поимев меня, потому что никто другой никогда не захочет!
– Глупости! Ты не толстая! – заявляю со всей строгостью, потому что именно так думаю.
Да, у нее пухлые щеки и округлая задница, грудь размера третьего-четвертого – так это любят же! Может, на животе не кубики пресса, но у меня он такой же, когда съем двойную порцию жареной картошки с грибами.
– Ты. Не. Толстая, – повторяю спокойнее, чтобы звучало убедительнее.
– Легко говорить, когда сама… сколько ты весишь? Килограммов сорок пять?
– Вообще-то почти пятьдесят! – Ладно, сорок восемь, но это вполне безобидное округление. – И у меня рост…
– Ненамного ниже моего. Я по сравнению со всеми этими модными змеями-красотками огромный бегемот, которого никто и никогда не полюбит…
– Да ты самая горячая красотка, какую я только видела! Особенно когда смеешься, а не распускаешь сопли, поняла? – щекочу ее, чтобы взбодрилась. Невозможно видеть, как ей больно и плохо. Хочу стереть Савельева с лица земли. – А как на тебя смотрит Тим!
– Никак он на меня не смотрит!
На миг улыбнувшись, тут же грустнеет. Интересно.
– Он тебе нравится? – вдруг догадываюсь я.
Замечала его сигналы, но думала, они не взаимны. А теперь больше похоже на то, что Лиза слишком не уверена в себе и затолкала симпатию глубоко в сердце. Так далеко, что ее не распознала даже я.
– Н-нет, – врет мне в лицо, но ее выдают румянец и бегающий взгляд.
– Признай, что он тебе нравится! – возвращаю утренний разговор про Рафа.
– Да нет же!
– Потому что он к тебе явно неровно дышит.
– Тебе кажется… – отнекивается, пока не понимает: – Да ты издеваешься надо мной, да?
Только Лиза не улыбается, как я ожидала. Тогда я говорю с ней уже другим тоном, каким мама отчитывает меня за пыль в углах квартиры, которую я никогда не вымываю достаточно, видите ли, хорошо.
– Он ведь помог удалить какие-то видео из интернета. С тобой и Савельевым.
– Да. – Она быстро кивает. – Кто-то снимал, как он говорил все эти гадости, но… Нет, Тима делал это для Дани. Даня – его друг.
– Тим не спал три ночи, чтобы подчистить в сети все следы. И он делал это ради тебя, чтобы тебя не обсуждали. Ему, кстати, удалось, потому что я точно была не в курсе ситуации с ублюдком-Сережей. По-моему, никто особенно ничего и не узнал, и это… что это, если не любовь?
Мой вопрос кажется риторическим, потому что за ним следует долгая пауза.
– Я не знала, – наконец шепчет Лиза, распахнув и без того широко открытые глаза так, будто эта информация поразила ее в самое сердце.
– И достаточно пяти минут рядом с вами, чтобы понять, как он тобой восхищается.
– Перестань! – Она закрывает уши, как маленький ребенок. Трясет головой, жмурится, а потом… потом Лиза улыбается. Но через пару взмахов ресниц грусть снова отражается на ее лице. – Все равно ничего не выйдет. Мы не подходим друг другу. Я слишком толстая для него, мы смешно смотримся вместе.
– Полная чушь! – решительно протестую я.
Для меня достаточно того, что она уже допускает мысль о «них». Значит, думала об этом.
– Ты не видела мои растяжки! Я не хотела идти учиться на дизайнера, потому что мне рассказали, что на старших курсах студенты часто рисуют друг друга с натуры. А я умру от стыда, если мне придется раздеться перед всеми.
– От этого еще никто не умирал. И никто не заставит тебя делать это, если ты не захочешь. Думаешь, найдется мало желающих засветить задницу? И вообще, голым никто не позирует. Позируют в белье – все остальное додумывают, поняла?
Лиза прыскает от смеха, а я продолжаю со строгим видом размахивать у нее перед лицом указательным пальцем.
– И если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь начать работать над своим телом, которое я, между прочим, – обвожу рукой ее силуэт в воздухе, – считаю красивым и женственным. Но! Ты должна есть! И прекратить делать то, что делаешь с собой сейчас. От голода и этих издевательств твой организм, наоборот, перейдет в режим сохранения энергии и встанет. Нужно есть как можно чаще…
– Да знаю я. Я не всегда была такой, – брезгливо фыркнув, говорит Лиза. – Я была килограммов на десять меньше и занималась бальными танцами. Сжигала столько энергии, что могла в перерывах есть булочки с маком – по нескольку штук за раз – и не поправлялась. В восьмом классе бросила танцы, чтобы подтянуть оценки в школе, а есть продолжала столько же, сколько и раньше. Вот и… раздуло меня быстро. А сдуться так и не получается…
– Лиза, все в твоих руках…
– Об этом легко говорить! – перебивает меня на эмоциях. – Когда ты такая от природы.
Ненавижу, когда люди попрекают меня худобой, но сейчас сдерживаюсь, потому что знаю: Лизе плохо и от моих слов не станет лучше.
– Какая? Ростом с гнома? – серьезно спрашиваю ее я. – Неудачница, которая не сумела поступить на бюджет, хотя ничего, кроме как рисовать, больше не умеет?
– Я не об этом, – смущается она от моих слов. – Просто я… я каждый день просыпаюсь с мыслью, что вот сегодня все изменю… Похудею, встречу того самого и…
– Может, и встретила уже!
Она отмахивается от меня, а я снова тяну Лизу к себе. Обнимаю. Мне это нужно так же сильно, как и ей.
– Я буду присматривать за тобой, тебе придется с этим смириться, – шепчу и сильнее сдавливаю ее плечи, когда кто-то вновь ломится в дверь. – Не переживай, никто не зайдет. Швабра уборщицы шикарно справляется с… охранными чарами? Или как там ты рассказывала про своего «Гарри Поттера».
– А ты в теме, смотрю.
Я
