Измену гордым не прощают - Ксюша Иванова

Бреду с ведром за водой. Авдотья на середине пути сворачивает к себе. Может, пожаловаться ей, что он меня трогал?

Но мне становится как-то все равно.

Бесполезно же! Они его тут все беспрекословно...

Умом понимаю, что мне сейчас должно быть противно и страшно, а может, я даже должна сейчас кричать и биться в истерике, но мне как-то безразлично всё. Нереальным, невероятным кажутся воспоминания о Гордее и даже об Эми. Что воля, что неволя... Жить не хочется.

Мою пол. Тошнота подступает снова.

Иду с ведром к выходу. И ведь понимаю, что там закрыто, но зачем-то иду.

Когда берусь за ручку, дверь открывается сама. Внутрь заходит какой-то незнакомый мужчина.

-Куда? - спрашивает он.

-Стошнило. Помыла. Несу вылить, - как робот обрывками отвечаю.

Сторонится, пропуская.

На улице прохладно и свежо. Оглушительно стрекочут сверчки. За домом слышны голоса. Во всех окнах свет. Значит, десяти ещё нет - немного проясняется в моей голове. В десять тут все по своим комнатам расходятся - семейные отдельно, свободные - в большие общие. И только я почему-то в маленькую одиночную камеру... Ворота уже заперты на ночь. Видно, как возле них возится один из сектантов.

Иду к колонке, решив, что там вылью ведро и руки помою. Я уже умею включать. С тоской понимаю, что я уже освоилась, уже знаю, что и как тут устроено. Как будто другой, нормальной жизни и не было у меня никогда. Умываюсь, полощу рот, мою руки. И только поднимая глаза от земли, собираясь возвращаться в дом, замечаю, что в тени сарая стоит кто-то.

Сердце заходится истошным боем от страха. Медленно отступаю к дому. В мыслях творится что-то жуткое - и в доме страшно, и здесь - угроза! Мозг не может решить, где наименьшее из зол!

-Дани! Тихо... Это я... Милая...

Узнаю. Имя говорящего ещё не всплывает в памяти, но сердце, сердце узнаёт! Сердце замирает. В глазах темнеет. И я оседаю в руки Гордея... Успеваю только подумать: "Хоть бы он на самом деле! Хоть бы не мираж!"

56 глава. Ярость

Инстинкт подсказывает, что нужно прыгать в машину и увозить отсюда свою неожиданную, но такую желанную добычу! Инстинкт вопит, что здесь небезопасно! Что все эти, блаженного вида люди, немного не те, за кого себя выдают! Я не знаю, откуда у меня эти мысли. Но я наблюдал за ними. Наблюдал и ни к чему пока придраться не смог. А хотелось! Хотелось позвонить Изотову и попросить его поспособствовать тому, чтобы вот прямо сейчас сюда приехала какая-нибудь областного масштаба полиция, и помогла мне быстро найти и забрать Дани.

Дом огромный. Построек куча. Людей десятки, если не сотни. Я думал, что найти ее здесь не получится. Но... То ли судьба, наконец, сжалилась надо мной, то ли просто мне очень повезло.

Она вышла сама.

В длинном платье, таком же, как у всех женщин, которых я здесь видел. С заплетенными в тугую косу волосами, покрытыми тонкой косынкой. Моя гордая красавица Дани шла сгорбившись, зашуганно оглядываясь по сторонам с ведром в руках.

Не знаю, каким усилием воли я сумел заставить себя не броситься к ней сразу.

Стоял в тени сарая, наблюдал, осторожно поглядывая по сторонам и выжидая момент, когда сюда, в ее сторону никто не будет смотреть. Людей в огромном дворе было предостаточно, как и любопытных, но умело скрывающих свое любопытство, глаз.

Как они все поступят, если я просто посажу ее в машину и уеду, открыв запертые на большой деревянный запор ворота? На что способны эти люди? Вполне возможно, что на нас просто внимания никто не обратит. И тогда я зря трачу время. Но вдруг... Вдруг всё не так просто? Ведь не зря же Изотов не стал действовать через силовые структуры и местную власть.

Только я все равно не смог удержаться и не позвать ее! Когда она посмотрела в мою сторону, когда на секунду мне показалось, скорее просто придумалось, что она меня узнала, что поняла... Не удержался и позвал по имени...

...На руках несу в маленький деревянный домик, в котором мы расположились с Сэмом.

Жаль самого Никиты нет внутри, а то бы хоть посоветовались, как дальше быть!

Он, играя роль журналиста, отправился с Леей осматривать местные "достопримечательности".

Укладываю на кровать, стаскиваю с ее головы сбившуюся косынку. Она похудела, лицо изможденное. Распахивает глаза. Неверяще вглядывается в мое лицо.

- Да я, я, не бойся! - провожу ладонями по плечам, по вытянутым вдоль тела рукам. Мне хочется стряхнуть с нее все плохое, что ей здесь делали! Мне хочется защитить ее.

Зажмуривается. Потом открывает один, правый глаз и, скользнув по мне, зажмуривается снова. Не могу удержаться от улыбки, хоть внутри и сводит тревогой.

- Дани, это я, Гордей! Девочка моя, бедная! Что они тут с тобой делали?

Мне так ее жаль, так жаль, что удержаться не могу - падаю на колени на пол рядом с кроватью. Тянусь губами к ее лицу. Касаюсь шершавых обветренных губ.

- Всё, всё позади! Мы домой поедем. Дождемся Никиту и поедем! Я с тобой, моя милая. Всё теперь позади!

И вместо того, чтобы обрадоваться, вместо того, чтобы кинуться мне на шею, ну, или хотя бы просто улыбнуться мне, поверив каждому слову, она отталкивает в плечи обеими руками, поворачивается на бок, спиной ко мне, сжимается вся, подтянув колени к груди и начинает рыдать. Не плакать, а именно рыдать, со стонами и всхлипами. Плечи дрожат, руки закрывают лицо.

Ошарашенно смотрю на нее, не понимая, в чем дело и не зная, как себя дальше вести.

- Дани... Дани! Ну, что ты? Зачем так?

Я же приехал! Нашел же! Всё в порядке же! Или нет?

- Да что не так, Дани? Тебя обидели?

Кивает, не отводя ладоней.

Обидели? Потому что сюда привезли? Или тут что-то другое? Да просто эта тварь, бывший мой друг, скорее всего здесь, под защитой своих сектантов, делал с ней всё, что хотел! Насиловал...

Задыхаюсь от внезапной догадки! Да, сука! Он мог! Он же ненормальный! А если она еще и сопротивлялась!

- Тебя били? - хриплю, отталкиваясь сжатыми в кулаки руками от кровати и с трудом, ослепленный яростью, пытаясь встать.

Кивает! Рыдает еще сильнее! Кивает много-много раз! А-а-а-а!

- Что они с