Иди ты... в жёны (СИ) - Кит Тата

- Разумеется. Но цветок и стразик делают.

- Убедил.

Так, препираясь ни о чем, мы добрались почти до вершины холма.

- Давай, сядем здесь, - предложила я, указав на старую, брошенную здесь бетонную опору ЛЭП.

- Мы же ещё не дошли до верха.

- Там сильно высоко. Здесь уже вид хороший.

- Тут осталось метров десять.

- А я устала и хочу сидеть здесь. К тому же, там нет такого удачного места, чтобы удобно расположиться.

- А я смотрю, сюда не только мы ходим, - хмыкнул Саша, кивнув на шелуху от семечек в потоптанной ногами траве.

- Конечно. Это популярное в деревне место. Садись. Посидим, пока нас местная молодёжь не выгнала, - я похлопала по старому бетону рядом с собой. Саша сел, а я забрала у него букет георгинов и положила к себе на колени. – Отсюда лучше всего наблюдать закат. А ещё в пасмурную погоду видно, как оттуда на деревню надвигается дождь. Тучи обычно оттуда приходят.

Я показывала на далекий горизонт перед нами. Там, за рукой, за старыми пашнями и за похожими с нашим холмами виднелся край земли, видимый нам.

Порыв теплого ветра мягко коснулся лица, колыхнул волосы и поднялся выше по холму.

Мы с Сашей несколько минут сидели, сохраняя задумчивое молчание. Смотрели далеко перед собой и, наверное, не думали ни о чем другом, кроме того, насколько огромны просторы перед нами.

- Хорошо здесь, - тихо обронил Саша.

- Угу, - я положила голову на его плечо и расслабилась.

Саша повернул ко мне лицо. Едва заметно улыбнулся уголками губ и чмокнул в кончик носа.

Мы снова стали наблюдать за прекрасным вокруг нас. Высоко-высоко в небе с редкими белоснежными облаками появился самолёт, оставляя за собой белый след. Внизу, только что перебредя через реку, в деревню возвращалось стадо коров – скоро вечерняя дойка. В моём детстве стало было значительно больше. А ещё были кони. Да и холм этот почти не бывал пустым…

- Ты же понимаешь, что скоро тебе придётся закончить свои деревенские каникулы? – обратилась я к Саше.

- Следующим летом приедем, - с лёгкостью ответил он. – Ты же со мной? В город, - уточнил он, повернувшись ко мне.

- Ты всё настаиваешь на том, что я должна вернуться в фирму?

- И это тоже, - вздохнул он. – Но теперь меня больше заботит, чтобы вернулись в город вместе.

- А работа?

- А что работа? Я вернусь к своему бизнесу, а папа сам решит, что ему делать со своим.

- Смотрю, ты уже не настаиваешь на том, чтобы я заняла кресло руководителя папиной фирмы, - с улыбкой подметила я. – Сдаёшься?

- Хочу, чтобы ты сама решила, что для тебя лучше. Понятно, что лучше всего тебе будет со мной, - протянул он с пафосными нотками. – В общем, решать, в итоге, тебе. А хочешь, вообще не работай. Я всё устрою.

Улыбнувшись, я положила подбородок на его плечо и засмотрелась в безмятежно наблюдающий за горизонтом мужественный профиль.

- Почему ты раньше не говорил, что ты такой милашка-очаровашка?

- Просто раньше ты не видела меня без трусов.

- Хочешь сказать, что ты сейчас без них?

- Я бы даже сказал, что я на пике своего очарования, - хмыкнул он и прижался своей щекой к моему носу. – Так что, поедешь со мной? Вместе?

- Я подумаю. Может, и поеду. Лето ведь однажды кончится…

Глава 32. Санька

Глава 32. Санька

- Санька!

Я вздрогнул и одновременно проснулся от того, что кто-то с силой ткнул меня в бок.

Стоило разлепить глаза, как я сразу увидел нависшего надо мной, ещё секунду назад спящим, Любиного отца.

Он смотрел на меня с претензией.

- Что… что случилось? – я попытался включить хоть одну извилину. Проморгался, посмотрел по сторонам. Люба спала рядом, отвернувшись от меня, но головой на моей руке.

Пожаром в доме не пахло, потопа я не ощущал.

- Пошли шифер на бане поменяем, - громким шёпотом позвал за собой Александр Олегович.

- Какой шифер?... В пять утра?!

Я ошарашенно перевел взгляд с Любиного отца на часы и обратно.

- А когда? – посмотрел он на меня как на дурака. – Потом жарко будет, да и мошки загрызут. Светло же уже на улице. Я тебя, вообще, в четыре поднять хотел, да мать не дала. Вставай давай, да пошли! – чертыхнулся он, уже теряя терпение.

Я проводил будущего тестя взглядом. Повернулся к всё ещё спящей Любе и аккуратно вытянул из-под неё свою руку.

С секунду подумав, вновь завалился обратно в постель. Обнял Любу, притянул к себе и зарылся носом в её волосах. Глубоко вдохнул, выдохнул и почувствовал, что начал засыпать.

- Иди, - Люба вяло похлопала меня по руке. – Он не отстанет, - добавила она сонно.

Я притворно захныкал. Приподнялся на локте и прикусил Любино плечо, но тут же оставил на месте укуса поцелуй.

- Почему этим нужно заниматься в такую рань?

- Папа тебе только что дал пару весомых аргументов. Скажи «спасибо», что он тебя не на рыбалку приглашает. Он бы тебя в четыре поднял, и никакая мама его не остановила бы.

Я ещё на пару секунд обмяк рядом с Любой и, собрав всю волю в кулак, наконец, выбрался из-под одеяла.

Люба тут же вольготно развалилась на полуторке, которую мы делили несколько ночей. Сквозь ворох рыжих пряжей я заметил хитрую довольную полуулыбку.

- Это ты его подговорила?

- Нет, но спасибо ему, - протянула она с довольной ухмылочкой, при этом даже не открыв глаза.

Нарочито обидевшись, я укусил её задницу через одеяло.

- Ауч! – встрепенулась Люба. Пнула меня под зад и, послав воздушный поцелуйчик, вновь завалилась спать.

Пришлось взять со спинки старого стула у стены футболку и шорты. Одеться и выйти из комнаты, дверью в которой служили шторы.

На диване в гостиной никого не было. Зато на кухне обнаружилась Любина мама, которая уже что-то стряпала в такую рань.

- Доброе утро, - произнес я с улыбкой и взъерошил свои волосы, при этом ища глазами, что бы закинуть в рот.

- Доброе, - буркнула женщина. Вздохнув, откинула вафельное полотенце с тазика, стоящего на табуретке. В нём я увидел сосиски в тесте и, честно сказать, окончательно проснулся, не ожидая увидеть такое в пять утра. Во сколько же она проснулась? Или спала ли вообще? – Бери, - бросила она, кивнув на таз. – А то, смотрю, сам ничё не ешь и Любке моей не даёшь. Совсем исхудала тут с тобой.

- Она в любом весе прекрасна. Уж вы-то, как мать, должны это знать, - я взял две сосиски в тесте и, подумав, прихвати третью. – Спасибо.

- Угу. На здоровье, - это было сказано совсем недоброжелательно. Надеюсь, ни одна сосиска не встанет мне поперек горла.

Я вышел на улицу, уже жуя. Подошёл к бане, к одной стороне которой Александр Олегович уже приставлял какую-то старую деревянную лестницу.

- Ты загорать, что ли, собрался? – хмуро глянул он на меня. – Нормальной рабочей одежды нет?

- Есть ещё рубашка и брюки. Пойдёт? – поинтересовался я.

Тесть многоматерно вздохнул и повел меня за собой на веранду к двери кладовки:

- Пошли, оденем тебя. Кто в деревне в тапках работает? – он ворчал и искал что-то в коробках, покрытых вековой пылью. Из коробки, на которой крупным буквами черным фломастером было написано «на выброс», он достал резиновые галоши и протянул их мне, не глядя. – Вот, держи. Нормальная обувь, - а сам искал в этой же коробке ещё что-то. Через пару секунду вынул какую-то чёрную тряпку. – О! Вот и трёки отцовские сгодились. Держи.

- Не буду! – впечатлений мне хватило уже от поношенных и пыльных галош, перевязанных паутиной.

- Да не ссы ты. Батя в других помер. А эти не жалко будет, если с крыши упадешь и порвёшь.

- А меня жалко будет?

- Одевайся.

Даже есть перехотелось. Оставил сосиски в тесте на столе веранды, а сам, отряхнув от пыли вещи, переоделся в то, что по местным мерам является идеальной рабочей одеждой.

На рефлексе засунул руку в карман спортивных дедовых трико. Я этого не хотел, но нащупал какую-то волосато-лохматую хрень. Надеясь на то, что это не паук, вынул из кармана и, повертев в руке комок какого-то серого пуха, засунул обратно в карман. Может, следующему владельцу пригодится.