Рассветная мечта - Татьяна Владимировна Голубева

Стекла буфета засияли, лишившись покрывавшего их многолетнего слоя грязи. Отойдя на шаг назад и присмотревшись к буфету повнимательнее, Наташа встряхнула головой, вытащила из него все до последней ложки и банки с крупой, устроив на кухонном столе и на табуретках грандиозную свалку, и принялась мыть древнюю конструкцию изнутри. Но тут же поняла, что тряпкой и мылом не обойтись. Слои грязи в углах спрессовались и затвердели, пришлось отскабливать их ножом. «Ничего, — сердито думала Наташа, — справлюсь… Я вам не господин Тургенев и не его полудохлые девы. Ну и запущено тут все… «
Впрочем, кто бы стал в их доме заниматься подобной ерундой? Посуда — это не главное. Шкаф — мелочь. Лишь бы он выполнял свое прямое назначение, а чист он или грязен, кого это волнует?
Но почему-то Наташу это начало волновать в последние годы. Может быть, потому, что она должна была ежедневно наводить чистоту в сверкающем офисе — в силу своих служебных обязанностей? Да, в конторе Вадимыча пыли места не находилось. А уж о том, чтобы в каком-то темном углу слежалась грязь, и подумать было невозможно. И Наташа, возвращаясь домой и видя убожество своей квартиры, старалась не замечать ничего вокруг. Да и что она могла сделать? Бросить больную бабушку и начать мыть и скоблить все подряд? Ей едва хватало сил на то, чтобы стирать перепачканные простыни, белье, кое-как мыть саму бабулю, готовить ей жидкую манную кашку и слабенькие бульоны, поить старушку соком из чашки с длинным носиком, делать уколы, бегать в аптеку…
Ну, зато теперь все в ее руках. Теперь она свободная девушка с двухкомнатной квартирой на Петроградской стороне, в доме без лифта. Невеста на выданье. Наташа вдруг громко, нервно рассмеялась — и сама испугалась звука собственного смеха. Невеста без места. Кому она нужна, уборщица с десятью классами… и с приличным английским языком, это следует добавить в актив (спасибо маме, хоть чему-то полезному научила). Но без красоты. Это в минус. И без денег…
Впрочем, теперь она всю свою зарплату будет тратить на себя. Что-нибудь купит из одежды…
Наташа уронила тряпку, бросилась в гостиную, рухнула на диван — и наконец-то заплакала. Громко, в голос, совсем по-детски…
Глава 2
Потянулись странные, пустые дни. Наташа ходила на работу, возвращалась домой, мыла, чистила, убирала в офисе и в квартире, сидела перед стареньким черно-белым телевизором, не особо вникая в происходящее на экране… и часто вспоминала родителей и бабушку. Почему, ну почему ее жизнь сложилась так непонятно, нехорошо? А главное — что же ей делать теперь? Что?…
Когда началось крушение коммунизма, Наташа была совсем маленькой, и что такое «жизнь при большевиках», как называли ту эпоху родители и бабушка, она просто-напросто не знала. А рассказы — это всего лишь рассказы. Чего сам не испытал, того все равно не поймешь по-настоящему. Или же нужно обладать очень богатым воображением, чтобы ярко и живо представить себе странный мир, в котором говорить можно только на разрешенные темы, в котором за колбасой или булкой нужно стоять в длинной очереди, и при этом каждый смотрит на тебя с подозрением и интересуется, почему это у тебя денег слишком много, например. На целых сто рублей больше, чем у соседа. Откуда взял?… Нет, Haташа этого не понимала. Ей казалось, что родители и их друзья сильно преувеличивают или просто что-то путают, потому что забыли многое. Все ведь забывается со временем. Иной раз невозможно вспомнить, что было неделю назад, а уж двадцать лет!.. Какие-то лагеря, какие-то гэбисты. Уж лучше бы папа с мамой перемалывали бесконечные цитаты из Достоевского. Впрочем, именно Достоевский и вызывал у интеллигентной компании особенно бурный поток сравнений и политических комментариев. Однако то же самое случалось и с цитатами из Чехова или Алексея Николаевича Толстого. Так что, с точки зрения Наташи, самым безопасным автором был как раз тот самый господин Набоков, который не любил пышки.
И именно об этом думала Наташа, отмывая подоконник в гостиной. До чего же он грязный, этот подоконник, и ни одного цветка в доме? Не то что в офисе у Вадимыча. Скорее бы потеплело, чтобы и все окна вымыть… и купить несколько красивых цветков в горшках. Уютнее станет.
Наташа хихикнула, вспомнив, как однажды интеллигентная компания вдрызг перессорилась, не сумев точно вспомнить одну цитату… и, как нарочно, никто не сумел найти ее в книге! Все знали, где это должно быть, а отыскать никто не сумел. Тут же посыпались взаимные обвинения в научной некомпетентности и незнании текстов великого классика и неподражаемого стилиста… А речь шла о каком-то коте… Наташа не читала Набокова, он ей казался невыносимо скучным. Но ей запомнился тот спор, потому что образ, о котором говорили на кухне, действительно был ярким. Кто-то из героев великого писателя якобы чуть не наступил на полоски, не поспевшие за котом, — настолько быстро упомянутый кот рванул с места. Наташа представила, как полосатый кот развалился на полу, греясь в солнечном свете, и вдруг распахнулась дверь, и чьи-то здоровенные башмаки направились прямо к бедному животному… и кот вскакивает и прыгает в сторону, а полоски с его шкурки остаются лежать в золотистом пятне солнечного луча. А кот стал одноцветным. Глупо, но смешно.
Как часто Наташе хотелось, чтобы ее родители были другими! Конечно, она любила и отца, и маму, но иной раз ее охватывала зависть к одноклассницам, болтавшим о вещах, совершенно ей незнакомых, но казавшихся такими привлекательными… Например, девочки могли азартно обсуждать рецепт какого-нибудь особенного супа, со знанием дела рассуждая о том, как лучше всего сварить бульон, какие именно коренья и овощи класть в кастрюлю первыми, а какие — в последнюю очередь… а когда Наташа проявляла полное непонимание темы, смотрели на нее с жалостью, как на умственно отсталую.
— Ты что, хочешь старой девой остаться? — спрашивали ее. — Как ты замуж выйдешь, если готовить не умеешь? Или рассчитываешь отхватить сразу готовенького миллионера, с прислугой и кухаркой?
Наташа в ответ лишь улыбалась и разводила руками. Она слишком хорошо