Жестокие игры - Диксон Уиллоу
— Так волновалась, что пришла ко мне в комнату, чтобы подождать меня. — Я говорю достаточно медленно, чтобы она нахмурила брови, как будто она понимает, к чему я клоню, но не совсем понимает, к чему именно.
— Да.
— Тогда почему ты не ждала меня у двери? — Поднимая одну ногу, я закидываю ее на кушетку и облокачиваюсь на подлокотник. Эта вещь нелепо непрактична и слишком мала для моего роста в шесть футов три дюйма, но это именно то, что можно было бы ожидать найти в общежитии элитного частного колледжа, где почитают роскошь, а традиции являются образом жизни.
— Что? — В ее голосе слышится легкое колебание, которое говорит мне, что она точно понимает, о чем я.
— Если ты ждала меня, почему не была у моей двери, когда я пришел? — Я кладу руку на спинку дивана.
— А, это. — Она смеется, и ее смех звучит так же фальшиво, как и ее предыдущее надувание губ. — Уильям разрешил мне побыть в его комнате, так как я не знала, как скоро ты придешь.
— Правда?
Уильям живет напротив меня, и единственная причина, по которой я не встаю и не бью его до крови, — это то, что я знаю, что ничего не произошло. Уильям — первокурсник из братства «Мятежники», того же, членами которого являются Джейс, Джекс и я, и неуважительное отношение ко мне, проявленное в виде прикосновения к моей девушке, было бы более чем достаточной причиной, чтобы покончить не только с ним, но и с его будущим членством.
Мятежники — самое влиятельное братство в кампусе, и, как и все четыре дома «Фоур Корнерс», членство в «Мятежниках» — это золотой билет в некоторые из самых эксклюзивных и влиятельных кругов в мире. Никто, даже Уильям, не настолько глуп, чтобы рисковать своим шансом стать частью нашего наследия ради чего-либо, даже ради круглой попки или пары упругих сисек.
— Да. — Она кивает, ее блестящие темные волосы прыгают вокруг головы идеальными пляжными волнами, которые являются ее фирменным стилем. — Он просто был милым.
— Зачем ты меня искала? — спрашиваю я, все еще резким тоном.
— Я хотела увидеть тебя. — Ее выражение лица меняется с невинного на соблазнительное. — Я подумала, что мы могли бы провести вместе немного времени, — мурлычет она. — Ты был так напряжен в последнее время, и я хочу помочь тебе почувствовать себя лучше.
— Может, позже, — говорю я, отмахиваясь, не заинтересованный в том, что она предлагает.
Обычно, когда я стрессую или имею дело с какими-то проблемами, лучший способ привести свои мысли в порядок — это погрузиться в желаемое тело, но в данный момент я не испытываю никакого интереса ни к ней, ни к кому-либо еще.
В ее осторожной маске мелькает тень гнева, но через секунду она исчезает, и она снова надувает губы.
— Ты уверен? Я купила новое белье… — она оставляет эту фразу висеть в воздухе.
Я не упускаю из виду, как ее взгляд скользит по близнецам и как в их глазах вспыхивает жар.
— Тебе пора. — Я указываю на дверь. Я привык к тому, что люди смотрят на моих кузенов, куда бы мы ни пошли, но сейчас не время для нее глазеть на них прямо передо мной. — Нам нужно заняться делами.
Это ложь, но это единственный способ заставить ее оставить меня в покое, без лишних сцен. Натали знает, что бизнес — это то, что обеспечивает ей сумочки и дорогие подарки, поэтому она никогда не сопротивляется, когда я использую это как повод, чтобы отделаться от нее.
Она улыбается мне кокетливо, но я вижу по ее глазам, что она злится.
— Увидимся позже?
— Позже. — Я даю неопределенный ответ.
— Сегодня вечером? — с надеждой спрашивает она.
Я качаю головой. Сегодня вечером я буду не в настроении видеться ни с ней, ни с кем-либо, кроме близнецов.
— Завтра? — настаивает она.
— Может быть. Я напишу тебе позже.
— Хорошо. — Она смотрит то на меня, то на близнецов, ее улыбка исчезает. — Тогда поговорим позже.
Я киваю ей. Она еще несколько секунд смотрит на меня, как будто ждет, что я что-то скажу, затем резко поворачивается на каблуках и выходит из моей комнаты, ее высокие каблуки неприятно стучат по полу.
— Чувак, — говорит Джейс, как только за ней закрывается дверь. — Тебе нужно ее бросить. Причем еще вчера.
Джекс кивает в знак согласия.
Они могут быть идентичны, даже в одинаковых черных рубашках и темных джинсах, которые на них надеты, но я могу отличить их с первого взгляда. Их различия незаметны, особенно когда у них одинаковые прически, но они есть, если знать, на что смотреть.
— Да. — Я откидываюсь на диван и недовольно вздыхаю. — Я знаю. Но проще просто держать ее на крючке, чем иметь дело с последствиями.
Джекс бросает на меня сомнительный взгляд.
— Ты в этом уверен? Она же не единственная, с кем можно поработать.
Я фыркаю от смеха.
— Поверь мне, я держу ее рядом не ради секса.
— Настолько плохо? — спрашивает Джейс, небрежно вытаскивая лезвие своего ножа-бабочки, которое мелькает блестящим металлом, когда он катает его по костяшкам пальцев сложным узором, который разорвал бы мне руку, если бы я попробовал повторить.
Я пожимаю плечами.
— В лучшем случае, среднее.
— Тогда какого черта ты все еще с ней? — спрашивает Джекс.
Близнецы для меня как братья, но мы не обсуждаем личные вещи. Я месяцами ждал, когда один из них заведет этот разговор.
— Как я уже сказал, это проще, чем иметь дело с последствиями разрыва с ней.
Они обмениваются взглядами.
— Наши семьи годами пытаются свести нас вместе, — напоминаю я им. — Помните, как мой отец давил на меня летом? Если я ее брошу, он мне этого не простит…
— Так ты терпишь Барби-золотоискательницу, потому что твой отец этого хочет? — Джейс ловко переворачивает клинок в руке, и снова мелькает блестящее серебро и раздается тихий щелчок металла о металл.
— В принципе, да. — Я поворачиваю шею, пытаясь избавиться от остатков напряжения. — А наличие девушки отпугивает остальных охотниц. Лучше остаться с известным злом, чем рисковать неизвестным.
Джекс откидывается назад и скрещивает руки на груди.
— Кстати, о социальных выскочках, когда появится маленький Фефе?
— Кто его знает, — ворчу я,
