Измену гордым не прощают - Ксюша Иванова

"Дядя" - это я.

Ну, здорово, что!

А ты, Гордый, хотел, чтобы, готовясь ко встрече, она ребёнку по полочкам разложила всю историю ваших отношений и обрисовала родственную связь? Хрен тебе!

Впрочем, отец я или нет - я сам не в курсе ещё!

-Не будет, - уверенно говорит она и бросает на меня хмурый и злой взгляд. - "Дядя" просто не знает, что маленьких мальчиков нельзя надолго оставлять одних!

Пацан, чувствуя, что часть вины уже переложена на другие плечи, моментально замолкает и даже исподлобья бросает подозрительный взгляд на меня, явно сканируя моё нервное состояние.

-"Дядя", конечно, этого не знал. Поэтому наказывать не станет. Но ты, Эмиль, как мужчина должен все-таки сам мне показать, что натворил.

-Покажешь? - спрашивает она, прикасаясь губами к его ушку.

А я, как дурак, застываю на месте, забывая, что нужно идти и посмотреть, что же такого он там грохнул в доме. Потому что губы у нее, мною зацелованные, припухли и контур их чуть покраснел. Потому что целовать её было настолько сладко, настолько сногсшибательно, что я до сих пор возбуждён! Потому что мне мало! Я ещё хочу её! Я больше хочу!

И мне вообще по фиг, что там разбилось! Мне вот эта картинка - Дани с ребёнком на руках на фоне моей прихожей, в зеркале отражающаяся, - мне эта картинка, пусть и в другом виде, столько раз чудилась за эти годы, что поверить не могу в её реальность!

-Мы сейчас посмотрим, что там случилось, - мягко уговаривает она. - И домой поедем, да, сынок?

А моя интуиция тут же начинает нашептывать, что в следующий раз после произошедшего сегодня, мальчик ко мне не захочет ехать ни за что! Неприятные воспоминания...

-Домой? Ни за что! - я выдаю ему свою самую добрую улыбку, перехватываю у неё из рук. - Мы же ещё торт не ели! У меня, знаешь, какой торт есть?

-Какой? - загораются его глазенки.

Любит сладкое. Как его мать.

-Ему вредно! - ахает Дани.

-Такой не вредно даже тебе, - не могу сразу с игривого тона, каким говорю с мальчиком, переключиться на более холодный, обращаясь к Предательнице. - Торт у меня с собачками. Ты любишь собачек?

-Да, - по всей видимости, забыв о происшествии, пацан с интересом кивает. - Любу.

Проходим по гостиной, и я отмечаю, что разбилась жёлтая лампа, которую я ещё из квартиры привёз сюда. Пока идем на кухню, где на столе стоит огромный авторский торт с яркими пряниками в виде собак разных пород, мне в голову приходит замечательная идея! Все дети любят животных, так?

-А хочешь, мы с тобой завтра собачку купим? Такую ма-а-аленькую. Щеночка!

Ребёнок от восторга начинает хохотать и подпрыгивать у меня на руках:

-Хочу! Ула! Я буду гладить?

-Будешь, будешь. Поводок ей купим. Будешь приезжать ко мне и на прогулку водить.

Усаживаю за стол. Руки ж, наверное, помыть надо. Или и так сойдёт? Оборачиваюсь к Дани, думая, что она идёт следом. А её нет.

16 глава. Стрекоза в ладони

Ненавистная жёлтая лампа лежит на полу, разбитая вдребезги. Чудо просто, что ребёнок не порезался!

Это та самая... Я её узнаю из тысячи!

Застываю посреди комнаты. Оглядываюсь вокруг.

Здесь всё очень стильно. Красиво. Чисто.

Кто ему так всё обставил? Дизайнер? Или женщина? Трофимов сам бы не смог - его никогда не волновал быт. Он, по натуре своей, спартанец - минимум вещей, но хороших, дорогих, невычурная тачка, но премиум-класса. А тут всё дорого-богато и, надо признать, очень здорово.

Если женщина, то где она? Живёт здесь или так, приезжает иногда? От этой мысли внутри неприятно сжимается.

Присаживаюсь на корточки перед лампой. Эх, если бы не ты, я так и жила бы в неведении, обманываемая мужем!

Убрать осколки нужно. Но потянувшись к ним, тут же одергиваю руку. Пусть ему убирает тот, кто... убирает! Я в гости не напрашивалась! А убирать ему точно есть кому - тут вон, в доме, - ни пылинки не найти!

Задумываюсь. Судя по траектории полёта лампы, получается, Эми пытался залезть на полку со всякими безделушками. Любопытно, что его заинтересовало?

Подхожу ближе. Там - статуэтки в виде человечков в белых халатах и со всевозможными колбами, стоящие в замысловатых позах. Это - "Лаборатория рекламы", команда Гордея - такой у них концепт. Смешные. Но похожи очень на себя настоящих. Кто-то со знанием дела их создал или заказал.

Улыбаюсь. Как же было здорово, когда и я считалась членом этой команды! Каждый день с ними, на работе, был, как праздник! Касаюсь по очереди пальцами каждого. Один - с бородой. Это - Мир, получается. Второй - с тату на обнажённых по плечи руках. Сэм. Третий в модном шарфе, обмотанном вокруг горла. Француз. Рука тянется к тому, который, по всей видимости, Гордей... Завороженно всматриваюсь в то, что у него, игрушечного Гордея, в руках.

А в руках у него стрекоза.

Стрекоза.

Пальцы другой руки непроизвольно касаются цепочки, висящей на шее. Вытягиваю из-под одежды кулончик. Маленькая золотая стрекоза с желтыми камешками вместо глазок ложится в ладонь.

Это украшение мне ещё папа дарил на восемнадцатилетие. Оно со мной всегда.

Получается, частичка меня, пусть незаметная, пусть маленькая, все так же осталась с ними... У него в руках. Может, поэтому меня и не отпускает?

Иногда все слова мира не могут заменить одну незаметную, не бросающуюся в глаза мелочь. Но эта мелочь меняет всё.

И эту статуэтку со стрекозой вполне мог сделать кто-то другой и подарить Гордею! Но... Он её хранил. Поставил на видное место. Это ведь что-то значит... Или нет? А ещё он меня целовал... Зачем-то же целовал? И уж точно можно сказать, что если бы он не хотел этого делать, то никто и никогда силком бы не заставил! Поэтому легко сделать вывод, что он хотел целовать именно меня! Да, впрочем, это было ясно и без особого умственного напряжения - по дыханию, по трепету его, по напряжению его тела...

Шаги за спиной слышу слишком поздно. Суетливо пытаюсь пристроить фигурку на место. Но понимаю, что уже слишком поздно, и он рядом, когда Трофимов произносит:

-У меня к тебе предложение. Давай поговорим? Просто сядем и обсудим, как взрослые люди, что у нас произошло тогда. Потому что, если честно, я до