Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ
Я продолжала смотреть на стоящих передо мной солдат, на их молодые и решительные лица. Казалось, я практически чувствовала их безумную преданность, струящуюся в их горячей крови. Достаточно отдать приказ, и они без колебаний обнажат мечи и поднимут луки. Без колебаний отдадут жизни за Юйчжан-вана, находившегося за тысячи ли отсюда. Они будут сражаться за своих богов и никого не пощадят. Никого. Но что с ними станет через десять или двадцать лет? Когда они займут высокие посты, когда власть сосредоточится в их руках, останутся ли они такими же верными, как сегодня?
Утренний свет отражался от их холодной брони.
– Командир Вэй, приступайте, – спокойно сказала я, глядя на вход в резиденцию второго канцлера.
Закованные в железо солдаты ворвались в резиденцию, все обыскали и всех арестовали. Тех же, кто сопротивлялся, убили на месте. Не прошло и половины большого часа, как госпожу Сун, которой должно было исполниться семьдесят лет, его семилетнего старшего сына, пятилетнего младшего, двухлетнюю дочь и двух наложниц Сун Хуайэня задержали и закрыли в моей повозке.
– Где супруга Сун? – Я смотрела на перепуганных и плачущих стариков, молодых женщин и детей, но Юйсю нигде не было видно.
– Подчиненный обыскал каждую комнату, но госпожи Сун нигде не видно, – с поклоном доложил командир.
Юйсю всегда была доброжелательной девушкой, у нее не было привычки оставаться вне дома на ночь. Очень странно, что ранним утром ее не оказалось дома.
Я нахмурилась и обменялась взглядами с Вэй Ханем. Командир развернулся к своему заместителю и холодно сказал:
– Забери этих наложниц и найдите ее. Если не найдете – убей их.
Две хрупкие наложницы тут же закричали и заплакали. Красавица в зеленом платье упала на колени, указала на дрожащего и стоящего на коленях старика и закричала:
– Это управляющий делами Дэн прошлой ночью куда-то увел госпожу! Мы ничего больше не знаем! Господин, прошу, пощадите!
Заместитель командира вытащил из ножен меч и приставил к горлу старика.
– Говори! Где сейчас супруга Сун?!
Старик в парчовом платье с грохотом привалился к полу и, содрогаясь всем телом, ответил:
– Су… супруга… заперта в секретной комнате второго канцлера… в его кабинете…
Вэй Хань немедленно приказал старику показать это место. Через некоторое время одетые в железо солдаты вывели женщину с растрепанными волосами.
– Юйсю! – воскликнула я и присмотрелась.
Эта изможденная женщина в грязной одежде, с опухшими щеками и красными воспаленными глазами в самом деле была женой второго канцлера – Сяо Юйсю! Ослабленная, она медленно опустилась передо мной на колени. Подняв дрожащую голову, она спросила:
– Он все же решился?
Я смотрела на покраснения, отеки и синяки на ее лице, и сердце мое будто пронзили ножом.
Юйсю несчастно улыбнулась, а затем вдруг склонилась в земном поклоне.
– На него нашло затмение… У детей нет вины! Ванфэй, прошу, сжальтесь над детьми. Юйсю готова заплатить своей жизнью за все его грехи и всю его вину! Только, прошу, пощадите его, пощадите детей!
Она ударилась головой о холодный пол, стража тут же схватила ее. Найдя в себе силы и начав сопротивляться, она кричала:
– Ванфэй, пожалуйста! Сжальтесь…
Вэй Хань подошел к ней, сложил пальцы в ладонь и ударил ее по шее.
Сердце мое сжалось до того, как он нанес удар. Юйсю закатила глаза и молча упала на пол без сознания.
– Супруга Сун просто без сознания, – бесстрастно сказал Вэй Хань и повернулся ко мне. – Прошу, скажите, как поступить с заключенными.
Я медленно окинула их взором. Я помнила, как бабушка Сун нетвердой походкой навестила меня, чтобы своими глазами увидеть моих детей. А этих двух веселых мальчиков Сяо Ци как-то учил верховой езде. А эту малышку я даже держала на руках – она хихикала и не позволяла матери забрать ее с моих рук… Когда-то эти люди были мне близки, как родные.
Взгляд мой скользнул к наложницам – они тут же съежились и опустили головы, не осмеливаясь взглянуть на меня. У красавицы в зеленом было доброе лицо. Нахмурившись, я присмотрелась, а затем перевела взгляд на лежащую без сознания Юйсю. В сердце были тысячи слов и бесконечная боль. Я хотела бы обо всем рассказать одному-единственному человеку, но у меня не было такой возможности.
Сжав кулаки, я резко развернулась и приказала:
– Увезти!
Позади кричали и плакали старики и дети, но я больше не видела их – нас разделяла шторка повозки.
Я неподвижно сидела в повозке, крепко сжимая спрятанный в рукаве кинжал. Ладони покрылись холодным потом. Мы с Вэй Ханем отправились к дворцовым воротам, где нас ждали три тысячи солдат Железной гвардии. Также с ними под командованием Пан Гуя нас ждали пять тысяч солдат императорской армии и три тысячи лучших кавалеристов. Это все, на кого я могла положиться.
Уже прошел первый большой час. Я подняла глаза к небу, и сердце мое сжалось от тревоги – вероятно, Сун Хуайэнь уже добрался до главного лагеря на востоке.
– Запечатать двери дворца, разжечь сигнальный костер, поднять тревогу, – твердо приказал Вэй Хань.
Тяжелые дворцовые ворота с грохотом закрылись, и медленно поднялся огромный золотой мост. Прозвучал низкий рог, дворцовые двери плотно заперли. Солдаты императорской армии в ярких доспехах обнажили мечи. Высоко над императорским городом развевались ярко-желтые флаги. Столб зеленого дыма устремился в небо с самой высокой платформы во дворце. Это был предупреждающий дымовой сигнал из дворца. Вокруг столицы были разбросаны войска. Как только они увидят сигнальный дым – это будет означать, что они могут войти в столицу.
Я также приказала проверить запасы еды, воды и оружия. Если не считать ограниченного количества стрел в руках императорской армии, воды и еды должно было хватить, чтобы продержаться хотя бы полмесяца.
Все дворцы и павильоны были опечатаны. Чтобы предотвратить хаос, дворцовым слугам запретили входить и выходить без специального разрешения. Когда приготовления были завершены, я поднялась на башню и посмотрела на восток. Но в лагере по-прежнему была тишина.
Стоящий позади меня Вэй Хань холодно улыбнулся.
– Похоже, у Сун Хуайэня возникли трудности.
Я кивнула и улыбнулась. Если ему удастся переманить гарнизон на свою сторону, он поведет войска
