Оставить на память - Лина Ласс
— Это правда, — закивал он. — Я редко навещал её из-за своей занятости, а она всегда так рада и старается изо всех сил, чтобы гости чувствовали себя как дома. Всё хорошо?
— Просто чудесно.
В тесном коридоре, основную часть которого занимал Генри, они стояли совсем близко друг к другу. Ника вдруг поняла, что Войт слегка наклонился к ней, будто хотел что-то шепнуть. Эта близость взволновала её и тело тут же отозвалось, прогоняя через себя жар. Губы непроизвольно приоткрылись, она жадно впитывала затуманившийся взгляд Войта. Но дверь гостевой отворилась и Мардж тихо вышла из спальни, нарушив магию момента. Её лицо было чем-то озабочено и она быстро перевела взгляд на Генри.
— Я раздела малютку и укрыла одеялом. Удивительно, какая она соня. Даже не шелохнулась, — сказала она, продолжая смотреть на сына и будто обращаясь к нему.
— Спасибо ещё раз, Мардж. И за пижаму тоже, — ответила Ника. — Спокойной ночи.
— Ох, дорогая, сладких снов, — мать Генри одарила её искренней улыбкой и за рукав потянула сына вниз по лестнице. — Не будем вам мешать.
Войт обернулся и на прощание махнул рукой. Ника проследила, пока они не спустились, и только потом зашла в комнату. Марго, укрытая пёстрым лоскутным одеялом, спокойно посапывала во сне. И правда, удивительно, что она ни разу не проснулась после того, как они ушли из закусочной, ведь обычно она до последнего отказывалась идти в кровать и неохотно засыпала.
Ника отогнула одеяло и легла поближе к дочери, приобняв её рукой. Внезапная тоска по сильному мужскому телу накатила на неё. Нет, это не было сексуальное желание — это была острая необходимость ощутить человеческое тепло. И только одного мужчину она хотела видеть рядом с собой, вдыхать его запах и чувствовать нежные руки. Она так истосковалась по простым прикосновениям и каждый раз, когда Генри касался её, случайно или намеренно, всё её тело мгновенно откликалось.
И сейчас он в каких-то метрах от неё, а когда они столкнулись в коридоре, достаточно было сделать крошечный шаг навстречу, чтобы оказаться вплотную к нему.
"И что бы тогда?"
Тогда она бы вновь потеряла голову.
***
Мардж поставила перед сыном чашку ароматного чая и тарелку с куском пирога. Что-что, а его мать умела печь и Генри всегда с удовольствием съедал всё до последней крошки. Рядом вертелся Тед в надежде, что ему что-нибудь перепадёт со стола, и тихонько скулил, жалобно вскидывая глаза на хозяина.
— А теперь расскажи, почему вместо своей жены ты привёз незнакомку с ребёнком? И где Марта? — Мардж села напротив и посмотрела на него с самым суровым видом.
Генри уже был готов откусить кусок от пирога, но застыл, не донеся его до рта, и отложил в сторону.
— Марта в Лондоне и у неё всё хорошо. Мы разводимся, — он поднял руку. — Только не спеши с выводами. Я понимаю, как это выглядит со стороны, но мы расстались не из-за Ники.
Его мать молча вскинула брови.
— У нас уже давно нет ничего общего. У неё своя жизнь, у меня своя. Ты сама не могла не заметить, как в прошлый наш приезд мы почти не общались друг с другом. — Он опустил голову и тяжело вздохнул. — Я зря предложил ей выйти за меня. Ведь чувствовал, что поступаю неправильно. И со временем это только подтвердилось. — Генри всё-таки откусил от пирога и поднял на мать взгляд, ожидая увидеть осуждение. Мардж хмурилась, но в её глазах не было упрёка.
— А когда брал её в жены, казался счастливым, — проговорила она.
— Я уверил себя, что счастлив. И желал, что со временем таковым стану. Но обманывал и Марту и себя самого.
— А что тебя связывает с Никой?
— Она… очень близкий мне человек. Они обе. И сейчас нуждаются в моей помощи. Им надо укрыться от одного плохого человека. И помочь им могу только я.
— А полиция?
Он покачал головой.
— Не в этом случае. Через пару дней я увезу их в более безопасное место, сначала нужно кое-что утрясти. И подумал, что здесь они могут хоть ненадолго забыть о… неприятностях.
Его мать тяжело вздохнула.
— Знаешь, когда ты сказал, что принял решение идти в армию, я почувствовала огромную тревогу. Знать, что сын может не вернуться домой, ждать каждый раз письма или звонка в ожидании, что ты жив и здоров — это было очень тяжело. И сейчас я чувствую то же самое. Ты ввязался во что-то очень опасное, не так ли?
На лице Генри заиграли желваки.
— Я не могу их оставить.
— Я понимаю, — Мардж накрыла своей рукой его ладонь и закивала. В её прозорливых глазах он прочёл догадку.
Вот почему, уложив Марго спать, она вышла из спальни с таким озадаченным видом. Она обо всём догадалась. Поняла, почему он встал на их защиту.
— Я никогда ни за что не упрекну тебя, мой дорогой, — она провела рукой по его щеке, — какое бы решение ты не принял. Особенно, если это касается твоих близких. Мне нравится Марта, но я чувствовала, что она не твой человек. Но это был твой выбор и я приняла его. А здесь тебе даже не нужно моё одобрение.
Она поднялась из-за стола и задвинула стул.
— Поспишь сегодня на диване в гостиной.
Мардж достала из комода простынь и покрывало, застелив постель для сына, поцеловала его и, пожелав спокойной ночи, ушла к себе в спальню.
Стоило Генри положить голову на подушку, как он стал быстро проваливаться в сон. Голова была совершенно пуста, будто решились сами собой многочисленные вопросы. Тед преданно устроился рядом с диваном и Войт положил на его широкую голову свою руку, пропустив через пальцы шерсть. А через минуту провалился в тяжёлый сон.
***
Его разбудил самый лучший запах детства.
Сдобные булочки.
Когда Генри был маленьким, этот аромат по выходным наполнял весь дом. И он, вскочив с постели, нёсся скорее на кухню, чтобы закинуть себе в рот ещё тёплую сдобу и запить холодным молоком. А ещё непременно получить от матери подзатыльник за то, что взял выпечку без разрешения, не умывшись и не почистив зубы. Но оно того стоило.
Только сейчас к тёплому аромату примешались голоса. Весёлые женские голоса, в которых сквозил смех и доброта, слышались из кухни.
— А теперь добавь немного изюма и снова замешай, — узнал он голос матери. — Добавь немного муки. Хорошо. Отлично получается.
И раздался самый прекрасный смех на свете.
"Ника"! — Генри распахнул глаза и увидел, что утро
