Оставить на память - Лина Ласс
Да. Он вновь влюбился. В ту же женщину, в мать его ребёнка. Но раньше, когда Ника пропала, это чувство его тяготило. Сейчас же оно дарило ему крылья.
Чёрт, он ведь даже не сказал ей о разрыве с Мартой!
Наигравшись, Маргарет подбежала к их столу и, проигнорировав раскрытые объятия матери, запрыгнула на колени к Генри. Он не растерявшись приобнял малышку и, пока она щебетала что-то про новых друзей, пытался накормить её, отламывая по кусочку от своего сандвича. Он заметил как улыбается Ника, смотря на них обоих. Они вдвоём создавали настоящую гармонию. Генри предугадывал малейшее движение Марго, охотно отвечал на её вопросы и включался в нехитрые игры.
Со стороны могло показаться, что за этим столиком сидит вполне себе обычная семья, каких здесь было полно. Они не привлекали к себе взгляды и никто обратил на них своё внимание. Мало ли отцов, позволяющих себе корчить рожи, чтобы развеселить дочь, и матерей, поощряющих такие игры.
Нику пьянило без вина. Наблюдая, как общаются Генри и Марго, она впадала в блаженство. В дальнем углу закусочной у них троих образовалась своя тихая гавань без тревог и страха. Для них в эту минуту существовали только они. Если бы можно было никуда не ехать, окопаться прямо на этом месте, наслаждаться обществом друг друга и забыть обо всём, что волновало их ещё вчера.
Покончив с перекусом и рассчитавшись, Генри заботливо взял на руки дочь. Они вышли на улицу, направляясь к машине. Ника шла рядом так близко, что он чувствовал исходящее от неё тепло. Её распущенные волосы, касаясь его плеча, приятно щекотали кожу, а аромат её духов одурманивал. В темноте вечера чувства Войта обострились. Обоняние, осязание — всё казалось более ясным и таким новым. Они едва соприкасались пальцами и можно было одним лёгким движением взять её ладонь в свою, но Марго стала сползать и Генри, подхватив её, усадил ровнее.
— Долго ещё ехать? — спросила девочка.
— Около часа. Устала?
Вместо ответа малышка зевнула и, прильнув, обняла Войта за шею. Тело её расслабилось, вот-вот уснёт. Удивительно, как быстро она признала в нём того, кому можно довериться. Марго сама льнула к нему и Генри принимал это с благодарностью. Он аккуратно уложил её на заднее сиденье и помог сесть Нике. А через несколько минут плавного движения по ровной дороге, девочка уже пребывала в сонном царстве.
— Я хотела поблагодарить тебя за подарок, — Ника говорила негромко, стараясь не разбудить дочь.
Генри поглядел на неё через зеркало и наткнулся на полный нежности взгляд.
— Он ей понравился?
— Очень. Только не говори, что стащил его у своей матери, — в голосе девушки послышалась усмешка.
— Нет, — Генри улыбнулся в ответ. — Она давно отдала мне его. Он достался ей от её бабушки. Крестик, — уточнил он. — Когда мы продавали всё, чтобы расплатиться с долгами отца, мама заложила в местный ломбард те немногие украшения, что у неё были, вплоть до цепочки, но его продать не решилась. Она очень любила бабушку и всегда с теплотой о ней отзывалась. Так что, это что-то вроде семейной реликвии.
Он почувствовал лёгкое прикосновение к плечу.
— Спасибо, — прошептала Ника. — Для меня это важно.
— Для меня тоже, — Войт вздохнул. — Наверное, это единственное, что я мог передать своему ребёнку. Что-нибудь, что связывало бы… нас.
И он не лгал. У каждой семьи должно быть что-то, какая-то памятная вещь, служащая ей из поколения в поколение, плетущая историю рода. Его род был не бог весть какой — сплошные фермеры и деревенщины — но даже такая семья заслуживает того, чтобы потомки помнили о своих корнях.
***
После того, как Генри частично удовлетворил свой гнев, натравив полицию на человека Влада, он вернулся домой. Тогда он дал выйти ярости окончательно. Он не мог кинуться на преследующего Нику типа с кулаками, тем самым подставив её под удар. Хотя руки чесались. И дома под раздачу попали забытые ими кофейные чашки и стена, в которую он запустил стулом.
Он не согласен оставить всё вот так! Войт готов был бросить к ногам ребёнка всё, что имел, вплоть до своего имени, но никто не узнает, что она его девочка.
И внезапно он вспомнил об этом украшении. Его мать отдала его как свадебный подарок, когда Генри взял в жёны Марту. Он знал, что крестик очень ей дорог и был растроган такой честью. Вот то единственное, что он без опаски мог дать Марго.
В спальне он открыл ящик, в котором хранились его часы. Тут же в неприметной коробочке лежала "семейная реликвия". Он вынул цепочку, чтобы ещё раз полюбоваться. Скромное, неприметное и самое важное украшение. Вырвав из блокнота листок, он наспех нацарапал записку и сложил всё обратно в коробку. Теперь нужно было придумать, как незаметно передать её Нике.
Тем же путём, что и утром, он въехал во внутренний двор отеля и уже привычно прошёл через кухню, заслужив сердитый оклик шеф-повара:
— Какого чёрта? Эй, мистер! Это вам не проходной двор.
Но Генри проигнорировал его. Пройдя в холл, он встал в поле зрения стойки регистрации, привлекая к себе внимание той, кто мог ему помочь. Лора, его юная поклонница, как раз оформляла заселяющихся иностранцев и не сразу его заприметила. Но когда возвращала паспорта и ключи, её взгляд остановился на Войте и рука с протянутыми документами застыла. Она быстро опомнилась, мило улыбнулась гостям и, слегка кивнув в сторону служебного помещения, вышла из-за стойки.
Генри зашёл за ней в комнату для персонала, которая, по счастью, пустовала. Вежливое выражение лица девушки испарилось и она недовольно смотрела на него.
— У меня сложилось впечатление, мистер Войт, что вы водите меня за нос! — накинулась Лора. — Я погуглила нашу гостью и выяснилось, что никакой актрисы Вероники Тарасовой не существует. Вы меня обманули! Вы что, преследуете её? А ведь я поверила вашим сказкам и помогла, рискуя своей работой. Если это дойдёт до моего начальства…
Она не договорила, видя как Генри опустился перед ней на колени, сложив руки в молитвенной жесте.
— Что вы делаете? Встаньте немедленно! — зашептала Лора.
Но Генри продолжал умоляюще взирать на неё.
— Я очень раскаиваюсь, но прошу вас в последний раз помочь мне.
— И не подумаю, — девушка сложила руки на груди. — И встаньте, прошу вас. Если кто-то зайдёт
