Шрам - Эмили Макинтайр
– Позовите стражу, вы, имбецилы! – Дядя Раф плюет на солдат, которые ничего не предпринимают.
– Вы, конечно, можете попробовать, – обращается к ним Тристан. – Но мертвые нечасто отвечают на призывы.
Внезапно Майкл валит меня на землю – я качусь, ударяясь лицом о бетон, а потом лечу вниз по холодным каменным ступеням, пока не оказываюсь на траве.
От неожиданности я вскрикиваю, но вместе с глубоким вдохом приходит резкая боль в боку. Подняв взгляд, я вижу, как ухмылка Тристана сходит на нет, а его глаза становятся свирепыми.
– Я предупреждал тебя, что случится, если ты прикоснешься к ней? – гневается принц. – Я пришел за расплатой.
– Я здесь король! Схватить его! – кричит Майкл.
Несколько стражников сдвигаются с места, но почти сразу замирают.
– Они больше не подчиняются тебе, – голос Тристана жесток, и как бы неуместно это ни звучало, но мое тело начинает пылать. Возбуждение вьется во мне от силы, окрашивающей его тон. – А те немногие, кто еще верен тебе, прекрасно понимают, что такое проигрышная битва. Видишь ли, брат, – продолжает он, приближаясь к нам, как будто совершает привычную прогулку по двору. – Пока ты проводил свои годы, устраивая вечеринки и потирая руки с высокопоставленными людьми. В то время, как ты планировал, замышлял и убивал нашего отца… – Тристан берет паузу. Майкл напрягается. – Я находился в городах, в домах людей и в их ушах. Показывал им лучший путь. Объяснял, что произойдет, если они поклянутся в верности мне.
Майкл ухмыляется:
– Мы убили твоих жалких гиен. Их трупы гниют в туннелях, пока мы разговариваем.
Тристан смеется, оглядываясь по сторонам:
– Ты всегда меня недооценивал.
И тут он поднимает руку, щелкает пальцами, и тяжелые деревянные ворота рушатся – во двор врываются десятки разгневанных людей, на рукавах которых нашиты гиены.
Моя грудь наполняется надеждой. Мятежники.
Тристан идет вперед, и я поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на боль в боку. Он двигается огромными шагами и не останавливается, пока не подходит совсем близко.
Как только он прикасается ко мне, все мое тело вмиг оживает. Его руки гладят меня и обхватывают лицо, не обращая внимания ни на кого.
– Позволь мне показать тебе, как выглядит настоящая революция, – шепчет он.
А потом он целует меня.
Сзади раздаются крики – начинается хаос. Только я не могу сказать, кто с кем сражается, потому что слишком увлечена ртом Тристана.
Когда он отрывается от моих губ, я поворачиваюсь и вижу двери замка, слетающие с петель. Эдвард, Шейна и Марисоль несут факелы, окрашивая пламенем стены.
Сердце колотится в груди при виде этих людей, и мне приходится сдерживать слезы: я знаю, что время для эмоций настанет чуть позже. Но даже сейчас я чувствую, что мы победим.
Тристан, погладив меня по голове, направляется к брату:
– Где наша мать? Она все еще здесь? Мне сжечь ее заживо? Или я буду удостоен удовольствия выследить ее и свернуть шею?
Майкл качает головой; его глаза расширяются, когда он смотрит на несколько мертвых стражников у своих ног и на Эдварда, который пинками ставит дядю Рафа на колени и направляет пистолет ему в голову.
– Нет! – кричу я, подбегая, чтобы встать перед ними.
Дядя Раф кашляет, глядя на меня:
– Ты всегда была самым умным ребенком. Спасибо тебе.
– Это ты убил моего отца? – спрашиваю я тихим голосом.
Его лицо омрачается:
– Милая племянница, ты должна понять. Я…
Вскинув ладонь, прерываю его.
– Скажи мне! – кричу я. – Признайся, что это твоих рук дело! Ты с самого начала это планировал, так ведь? Убил моего отца, а потом впился когтями в мое горе, переделывая его под свои цели.
Его глаза расширяются:
– Я все делал из любви. Во благо нашей семьи.
Я выдыхаю; смех, горе и гнев раздирают мои внутренности:
– Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме себя.
Он снова кашляет:
– Пожалуйста…
Не дав договорить, я замахиваюсь и бью его кулаком в лицо – кровь хлещет из носа, и дядя падает на спину. Потянувшись через его голову, я выхватываю тяжелый факел из рук Эдварда, опускаю его вниз и наблюдаю, как вспыхивают ткани одежды Рафа. Он пронзительно кричит, несется вниз по лестнице, спотыкается из-за больного колена, падает и начинает кататься по земле. Только все бесполезно. И пока смотрю, как он сгорает заживо вместе со стенами дальнего замка, я чувствую… пустоту.
Потому что, как оказалось, в мести нет счастья.
– Миледи, пора! – кричит Эдвард, хватая меня за руку и убегая от огня, который теперь пылает по краям двери. – Уходим!
Я оглядываюсь по сторонам. Сердце подпрыгивает в груди, когда я ищу Тристана и не нахожу. Майкла тоже нигде нет.
– Где он? – кричу я, пытаясь вырваться из хватки Эдварда.
– Он за воротами. Выслеживает своего брата.
Тогда я сдаюсь, решив довериться солдату: надеюсь, что после всего случившегося он не собьет меня с пути.
Я поворачиваюсь, приподнимаю юбки и бегу, пытаясь спастись от жара горящего замка, который бушует у меня за спиной.
Глава 55
ТРИСТАН
Майкл всегда был трусом, поэтому не стоит удивляться, что он убегает, вынуждая мое израненное и плохо заживающее тело гнаться за ним вокруг замка и до самого края утеса. Под нами бушует океан, а я несусь к нему, впервые в жизни чувствуя, что он осознает мою силу.
– Они никогда не пустят тебя на трон, – уверяет Майкл. – Не теперь.
Я смеюсь, пробираясь вперед, пока он отступает к краю утеса.
– Разве? Это ведь ты устроил пожары, будучи безумным королем.
Его лицо мрачнеет:
– Тебе не поверят.
– Я умею быть убедительным.
Я подхожу ближе.
Майкл оборачивается и отступает на шаг – гравий сыплется с уступа и со звоном ударяется о камни на пути вниз.
– За все минувшие годы, – я развожу руки в стороны, – ты мог взять меня под крыло и сделать из меня человека, который боготворил бы тебя. Но вместо этого ты заставил меня ненавидеть себя.
– Ты драматизируешь, – насмехается брат.
– У тебя было все, – шиплю я. – А я лишь хотел малую часть.
Его глаза расширяются, он хлопает рукой по груди:
– У меня было все?! Ты, должно быть, сошел с ума. Отец видел только тебя. Что бы я ни делал, всегда был только Тристан. Ты был единственным, кого он любил. А я был просто обязанностью.
Я стискиваю зубы; сердце раскалывается на две части:
– Ты не имеешь права говорить об отце. Не теперь, когда ты в ответе за его смерть.
Он снова насмехается:
– О, смирись, брат. Ты ничем не отличаешься от меня. Я убил его ради короны, а ты убиваешь меня.
Стоит мне сделать еще один шаг, как его нога поскальзывается, он спотыкается и падает.
С колотящимся сердцем я бросаюсь вперед и смотрю на его жалкое слабое тело. Майкл глядит на меня так, будто теперь я контролирую дальнейшее развитие событий. Это мой шанс. Этого момента я ждал всю свою жизнь.
Он пытается встать, но я все равно быстрее: в одно мгновение прижимаю подошву сапога к его горлу, перекрывая ему кислород. Брат корчится, хрипит, прижатый к грязной земле, а голова его нависает над пропастью.
Я слышу взрыв у себя за спиной – с каждой секундой разрушительное пламя становится ближе. Время, увы, не на нашей стороне, а это значит, что пора принимать решение, иначе мы оба погибнем в огне. Но почему-то я не в силах оторваться от брата. Продолжаю давить на горло, пока его лицо не начинает синеть.
– В очень странном положении мы оказались, да? – спрашиваю я, сведя брови. – Даже печальном. Впрочем, от этого вида – ты под подошвой моего сапога, хрипящий и задыхающийся – настроение приподнимается.
И тут я слышу Сару, зовущую меня по имени, и вижу, как они с Эдвардом выбегают из ворот замка. Я отвлекся не более чем на секунду, но этого достаточно, чтобы Майкл, собравшись с силами, впился ногтями в мою голень в попытке повалить на землю.
Как только я падаю, звучит пронзительный крик Сары: она видит, что Майкл перевернулся и нависает надо мной. Теперь его руки сдавливают мою шею, лишая доступа к кислороду.
Я борюсь.
