Высокая небесная лестница - Джиён Кон
– Вот оно что…
– Ты же поймешь, Йохан?
– Ты была больна, у тебя не было уверенности… Да, наверно. Ты ведь даже не знала, что сегодня я возьму отпуск…
– Да! Вот именно.
Внезапно я почувствовал, как Сохи улыбается. А раз Сохи улыбается, значит, все хорошо, все нормально, подумал я. Но в глазах было по-прежнему темно. Я поморгал. И тогда издалека в поле моего зрения попала колокольня монастыря. Или это было наваждение? Вдруг я вспомнил, что сейчас время полуденной молитвы. А после нее мы шли в трапезную. Переход, где мы с Михаэлем и Анджело на спор по запаху еды, доносившемуся из кухни, предсказывали обеденное меню. Галерея, по которой летом длинной вереницей семенили монахи в белых одеждах. Бутылки с вином на столах. Мои собратья, с кем мы тайком от наставника по учебе распивали вино и пьянели. Теперь все мы разлетелись в разные стороны… Стоит ли упоминать, что двоих унесло аж на небеса. Мне пришло в голову, что я, похоже, тоскую по тем временам. По той поре, которую мне так хотелось стереть из памяти.
– Спасибо за понимание, Йохан.
– Да чего уж там, понятное дело…
– Йохан, в Сеуле я пробуду несколько дней перед отлетом в Америку. Раз у тебя отпуск, мы сможем встретиться. У него ведь в Сеуле дела, поэтому днем его со мной не будет. Так что мы сможем встретиться, Йохан.
В голос Сохи вернулась былая бойкость и жизнерадостность, больше она не заикалась. До меня совершенно не доходил смысл ее слов. Лишь упоминание о том, что мы снова можем встретиться в Сеуле, было воспринято мной в качестве ниточки надежды. Я натужно улыбнулся и, тепло попрощавшись, мол, до встречи в Сеуле, повесил трубку.
3
Платформа, от которой ушел поезд, опустела. Я машинально снова посмотрел на наш монастырь. Звонил колокол. Или это мне привиделось? Колокольный звон все еще раздавался медленно и тяжело, распространяясь по округе, как будто спуская лестницу звука на землю. Пока я отрешенно слушал его, все мои спутанные мысли пришли в порядок.
«Он» не был отцом Сохи. Где она могла остановиться «с ним» в Сеуле? И даже если она встретится со мной днем, когда «его» нет, где и что она «с ним» будет делать ночью, когда «он» придет? И вообще, почему голос Сохи звучал так жизнерадостно, когда она это говорила? Я решил, что перезвоню ей и скажу:
– Послушай, Сохи! Так нельзя. И ты знаешь лучше меня, что так не пойдет. Позвони ему прямо сейчас. И скажи, что у тебя есть любимый человек.
Я поднялся со своего места и пошел обратно к таксофону.
– Скажи ему, что человек, которого ты любишь, бросил все ради тебя – любимой Сохи. Скажи, что тоже хочешь остаться с этим человеком навсегда. Что не хотела причинить ему боль и не хотела предавать его, просто любовь настигла нас вот так нежданно. Эта любовь была столь неистовой, что у нас не было иного выбора, кроме как оставить все, что мы приобрели за все эти годы. И что эта любовь увлекла нас за собой в чисто поле, где нам ничего не осталось, кроме как крепко обнять друг друга.
Пока ты будешь говорить это, я примчусь и буду рядом с тобой. Крепко обниму твои дрожащие плечи и возьму твои дрожащие руки в свои ладони. Я осушу весь пот с твоего лба и твоих висков губами. Если скажешь, что веришь в меня, я могу сам передать ему эти слова. Я могу встретиться с ним, вежливо попросить минутку внимания, а потом извиниться перед ним от всего сердца. Попрошу прощения за то, что любовь, подобная огню, который не затушить даже водами самой большой реки; роковая любовь, что сокрушительнее преисподней, овладела нами так сильно. И если он схватит меня за грудки, я с готовностью отдамся на его суд. А если ударит меня, то не буду сопротивляться.
Да, давай сделаем так, Сохи. Давай сделаем так. А после этого мы поедем ко мне домой, и я представлю тебя своим родным. И тогда я смогу сопровождать тебя в Америку. Я возьму твой багаж, раз ты еще не окрепла, и донесу тебя до твоего дома на своей спине.
Да, давай поступим так. Тогда мы сможем начать все заново. Я мог бы снова начать учиться, либо в США, либо в Корее, и мы могли бы обзавестись маленьким домиком, и, кто знает, родить дочь – всю в тебя, и сына, похожего на меня. Может, посадим японский банан во дворе? То растение с большими листьями, что первым оповещает стуком капель о начавшемся дожде. А по соседству давай посадим пионы, древовидный и обыкновенный, и выкопаем пруд. Выпустим маленьких рыбок и украсим листьями лотоса.
Каждую ночь мы будем заниматься любовью в собственной постели, чистой и накрахмаленной, а после будем засыпать, взявшись за руки. В дождливые дни мы могли бы смешивать холодный рис с горячим рамёном и запивать его соджу, беседуя до рассвета. А иногда, закутавшись в пледы, можем наблюдать в саду за метеоритами, падение которых предвещали этой ночью. Нам не будет холодно благодаря теплу наших тел, и, возможно, увлекшись поцелуями под пледом, мы пропустим падающий метеорит. А когда ты будешь чем-то обижена и бросать на меня косые взгляды, я расскажу тебе как раз про сегодняшний день. Как я, отдав всего себя, отказавшись от всего, оставив даже Бога, пришел к тебе и стал твоим. И я поклянусь тебе еще раз, что буду любить тебя, всегда, вечно и только тебя.
Я вернулся к таксофону и снова позвонил ей. Ее телефон был отключен. И не включался несколько дней.
4
Что заставляет людей страдать больше всего? Это неопределенность. И особенно неопределенность с оттенком глубокого несчастья. На самом деле люди больше всего страшатся смерти из-за неуверенности и неопределенности ее последствий. И, возможно, именно поэтому пропажа без вести члена семьи еще более горестна, чем смерть. Потому что это не дает расстаться с надеждой на меньшее из зол.
5
В течение этих трех дней я проходил через самое пекло ада. По пути домой в Сеул всякий раз при виде телефонной будки я мчался к ней и продолжал звонить Сохи. Самые ужасные предположения нещадно терзали и рвали мое сердце в клочья: от мыслей, что она намеренно отключила свой телефон, до видений того, как она
