Поглощенные туманом - Нана Рай
Мими вздыхает. Она не может рассказать. Страх сильнее.
С другой стороны, хорошо, что Ника не уехала сразу. Иначе Мими так и не нашла бы подтверждения, что мир мертвых существует. И он совсем рядом.
Она садится на аккуратно застеленную черным покрывалом кровать. В маленькой комнате три на три с коричневыми шторами, темно‑серым шкафом и крохотным письменным столом Мими чувствует себя уютно. Мрачный оазис, куда она не допускает никого, даже бабушку.
Наклоняется и достает из‑под кровати смятую коробку. Бережно раскрывает и перебирает исписанные тетради, книги по оккультизму, зажигалку, черные восковые свечи. На самом дне лежит острый нож. Помнится, бабушка долго его искала. Но Мими он нужнее.
Она вздыхает и закрывает коробку. Надо только решиться. Но где найти силы? Засовывает хранилище обратно и ложится на кровать, обнимая подушку. Смотрит на старую фотографию, которая стоит в обычной деревянной рамке на прикроватной тумбочке. Кажется, это было так давно, в другой жизни, а прошло всего два года.
Родители улыбаются, отец держит Мими на руках словно игрушку, а мама прижимается к нему сбоку. У нее были теплые карие глаза и родинка возле правого уголка рта. Папа часто называл ее итальянской Мерилин Монро. А себя сравнивал с Тони Кертисом 8. Но Мими всегда оставалась для него звездочкой. Единственной.
Она утыкается лицом в подушку и пытается подавить горестный всхлип. Плечи вздрагивают. Мими тихо стонет и не выдерживает.
Этим днем она в очередной раз проклинала жизнь.
* * *
Ника тасует фотографии, как карты Таро, вот только они не могут предсказать будущее. Но порой в них проскальзывает прошлое.
За неделю Ника отсняла большую часть замка, однако половину фотографий забраковала. На этой не нравится ваза – криво стоит. Здесь в кадр попала горничная. А этот снимок вообще засвечен.
Она сердито бросает фотографии на кровать и заводит руки за голову, потягиваясь. Усталость сказывается все сильнее. В зеркале отражаются круги под глазами от бессонницы, ведь ночи она коротает за проявкой снимков. Ноги гудят после целого дня беготни по замку.
План больше не нужен, Ника выучила расположение всех комнат наизусть. А еще она научилась мастерски избегать встреч со Стефано. Хотя сказать, что он жаждал их, наверное, сильно приукрасить действительность. Но Нике приятнее думать, что граф погрузился в работу так же, как и она, лишь бы избежать никому не нужных разговоров. Вот только правда ли они никому не нужны? Или Ника вновь лжет сама себе.
В кармане джинсов вибрирует смартфон, и она с улыбкой отвечает на звонок:
– Привет, мам. Ты будешь ругаться, что я не отвечала, но у меня уважительная причина. Я погрязла в работе по самые уши, чтобы скорее вернуться домой, – быстро тараторит.
– Ох, Ника, ты доведешь меня, и я сама приеду и заберу тебя вместе с твоими проявочными бочонками, пленками и химикатами!
– Не сердись…
– Я не сержусь, – бурчит мама. – Я вообще в шоке, что ты ответила на звонок. От твоих коротких смс, которые ты слала в последние дни, у меня скоро гастрит обострится.
– Кушай кашку. – Ника смеется и скидывает кроссовки. Залезает на кровать с ногами и садится по‑турецки, обняв свободной рукой подушку. – У меня все отлично. Повариха в замке за мной приглядывает, чтобы я ни в коем случае не похудела. Так что наслаждайся свободой, пока меня нет. Скоро домой вернется колобок.
– Шуточки шутишь, – вздыхает женщина.
Ника слышит на заднем фоне включенный телевизор. Кажется, новости.
– У вас сейчас сколько времени? Шесть? Посмотри за меня мой любимый сериал, потом расскажешь. – Она глядит на часы. Пять вечера. День пролетел как по щелчку.
– Не переводи стрелки. Лучше скажи, ты прочла статью?
– Статью? – Ника хмурится. В голове вертится что‑то знакомое, и она хлопает себя по лбу: – Черт! Я забыла, мам!
В смартфоне звучит долгий протяжный вздох:
– Вся в отца. Он тоже обладал изумительной девичьей памятью.
– Сейчас же посмотрю. Честно, из головы вылетело. – Ника соскакивает с кровати и копается в распахнутом чемодане. – Обещаю, если там что‑то страшное, тут же собираю вещи и домой, – шутливо клянется она и достает маленький черный ноутбук.
– Вот совсем не смешно. Позвони, когда прочтешь.
– Конечно.
Ника кладет потухший смартфон на тумбочку и озадаченно ищет вай‑фай. Перевернутая елочка почти сразу загорается на ноутбуке – интернет без пароля. И она заходит на почту.
Бестолочь. Вот что значит – забыть намертво.
Письмо от матери горит синим цветом среди непрочитанных писем. Ника тыкает на него и переходит по ссылке. Ее перекидывает на итальянский сайт, на котором затерялась отсканированная статья полугодовалой давности. Качество ужасает, и Ника вчитывается в слова порой несколько раз, чтобы понять суть. Но с каждой фразой жесткой и емкой статьи, больше похожей на обличение, душа холодеет.
Граф Карлини, Стефано Джованни Витторе Росси, не просто миллиардер и филантроп, каким его привыкли считать. Он – жестокий насильник, который прикрывается маской щедрости и великодушия, чтобы утолять свои страшные наклонности. Юная и прелестная Фрэнка – одна из его жертв.
Ника как безумная смотрит в экран, и строки сливаются в черную змею, которая готова обвиться вокруг шеи и ужалить в самое сердце. Хотя больнее, чем сейчас, быть не может. И она перечитывает статью заново, надеясь, что содержание изменится.
Фрэнка Аттвуд – итальянская фотомодель английского происхождения, как и многие, попала под обаяние графа. Год длились их отношения, которые закончились ужасной трагедией. Фрэнка была вынуждена подать в суд на сеньора Росси – за изнасилование.
Нет. Слова остаются те же. Безжалостные, омерзительные, пробуждающие в Нике почти утихший страх.
Суд не смог доказать виновность графа Карлини, Фрэнка грозилась обжаловать решение, но так и не сделала это. По слухам, сеньор Росси выплатил ей внушительную сумму в качестве моральной компенсации. За ее молчание. Но кто знает, что на самом деле заставило замолкнуть фотомодель? Возможно, не только деньги. А страх за собственную жизнь. В любом случае преступник остается безнаказанным, и все, что мы можем сделать, это молиться, чтобы больше никто не пострадал от руки графа.
Конец. Ника перечитывает статью в третий раз, и фразы врезаются в память, как
