Обманный бросок - Лиз Томфорд

Я чувствую облегчение, проводя рукой по пояснице Кенни и притягивая ее к себе. Она тает от моих прикосновений. Ее голова покоится на моей груди, одна рука обнимает меня за пояс, другая отведена в сторону.

– Я соскучилась по тебе, – смеется она.

– Прошло всего две песни!

– Думаешь, это имеет значение?

Однажды Кеннеди задалась вопросом, каково это, когда по тебе скучают, но теперь ей больше не придется об этом задумываться. Не проходит и дня, чтобы я по ней не скучал. Если она уходит в другую комнату, я уже скучаю. Если она уходит на работу раньше меня, я скучаю по ней. И я обязательно буду сообщать ей об этом каждый раз.

Я ловлю взгляд диджея и киваю ему как раз перед тем, как зазвучит песня, под которую Кеннеди шла к алтарю в первый раз.

Из динамиков доносится «Одержимая» Мэрайи Кэри, и Кеннеди запрокидывает голову, смеясь.

– Это сделал ты?

– Конечно. До сих пор считаю эту песню нашей свадебной.

Гости бурно реагируют на музыку, ведь она уже стала моей фирменной. Я не менял ее два сезона и не планирую этого в будущем.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты выбрал ее в тот вечер.

Кеннеди пожимает плечами с милой понимающей улыбкой.

– Я ошибся?

– Ни капельки! Ни тогда, ни сейчас.

Моя рука скользит вниз по ее ягодицам, и странно думать, что когда-то Кенни вздрагивала от моего прикосновения. Или не обнимала своих друзей. Или чувствовала себя неловко, собираясь взять меня за руку.

Кеннеди так же, как и я, инициирует физический контакт, будь то быстрый поцелуй на работе или возможность взять меня за руку, когда мы идем рядом. Не проходит и дня, чтобы она не обняла Миллер, Инди или Стиви, когда видит их.

– Ты счастлив? – спрашивает Кенни, глядя на меня снизу вверх.

– Тебе обязательно спрашивать?

– Нет. – Ее улыбка нежна. – По тебе видно. Как и всегда.

– По тебе тоже, Кен. Я никогда не видел, чтобы ты так сияла от счастья.

– Я думаю, все потому, что я слишком долго жила совсем другой жизнью, понимаешь? До нас.

Наклонившись, я целую ее. Это наша свадьба. Кеннеди – моя жена, и мы танцуем под песню, под которую она когда-то шла к алтарю. Она одета так же, как в тот день, когда впервые сказала мне «согласна».

– Я же тебе говорил.

– Заткнись, – смеется она.

– И все же я это сделал! Я знал, что в конце концов ты влюбишься в меня.

– Ты меня раздражаешь! – Кеннеди снова целует меня. – Но я рада, что ты был достаточно настойчив ради нас обоих.

За два года, прошедших с тех пор, как мы впервые сказали «да», в наших отношениях мало что изменилось. Мы полюбили друг друга еще сильнее. Стали жить вместе и недавно купили дом недалеко от моего брата и Миллер. Мы встречались, продолжая делать все, чего Кеннеди не доводилось испытать раньше.

Я стал ходить к психологу, чтобы справиться с паническими атаками из-за произошедшего с моей мамой, научился контролировать свои мысли и не полагаться на Кеннеди в том, что касается моего успокоения. Теперь, когда начинается гроза, я обращаюсь к рациональной части своего разума, которая подсказывает мне, как действовать, вместо того чтобы сразу хвататься за телефон и звонить близким людям.

Мы танцуем, медленно двигаясь под мелодию, которая не вполне для этого подходит. Но нам нет до этого дела.

– Я люблю тебя, – шепчет мне Кеннеди, когда музыка затихает.

Я никогда не забуду, как она произнесла эти слова.

– И я люблю тебя, детка. – Я киваю в сторону бара. – Хочешь выпить в честь праздника?

Она смеется, и в уголках ее глаз появляются морщинки от улыбки.

– Текилы?

– Ясное дело!

Кеннеди берет меня за руку, и мы подходим к импровизированному бару в углу гостиной.

– Поздравляю вас! Чего желаете? – спрашивает бармен.

– Два шота текилы, пожалуйста.

Он наливает прозрачный напиток в стопки и украшает каждую долькой лайма.

Кеннеди поднимает свою и произносит тост:

– За то, чтобы все получалось с первого раза, даже если это вышло случайно.

Я чокаюсь с ней.

– За то, чтобы это было навсегда.

– Навсегда.

Я наклоняюсь и целую ее, прежде чем мы выпиваем.

– Пойдем со мной, – говорит Кеннеди, переплетая наши пальцы.

Она тянет меня за собой, и я следую за ней в дом.

– Быстрый секс в самый разгар вечеринки? – спрашиваю я. – Пожалуй, мне нравится вся эта затея со свадьбой.

Она издает смешок, приближаясь к нашей комнате. Оказавшись внутри, Кеннеди запирает дверь и включает свет, увеличивая яркость до предела.

– И при свете? – Я начинаю расстегивать рубашку. – Поехали!

– У меня есть для тебя свадебный подарок.

– Да, черт возьми, он у тебя есть.

Протянув руку, Кеннеди не дает мне расстегнуть последнюю пуговицу.

– Свадебный подарок другого рода. Не волнуйся: позже у тебя будет много интересного в первую брачную ночь.

Она роется в своем чемодане, достает маленькую коробочку и, прикусив губу, протягивает ее мне.

– Они подходят не всем, так что, возможно, это была неудачная идея, но я подумала, что стоит попробовать.

– Что это?

– Открой и посмотри.

Подозрительно поглядывая на нее, я снимаю крышку с картонной коробки и обнаруживаю внутри футляр для очков.

– Очки? – Открыв магнитную крышку, я обнаруживаю необычные линзы в толстой черной оправе. – Солнцезащитные очки, – поправляюсь я.

Ее голос нежен.

– Надень их для меня?

Я делаю, как просит Кеннеди: надеваю очки и поправляю носоупоры, чтобы они сели правильно.

Она пристально наблюдает за мной.

– Очень красивые, детка. Благодарю тебя.

– Иногда требуется несколько минут, чтобы глаза к ним привыкли. Они предназначены для использования на улице, при солнечном свете, поэтому здесь могут не сработать. Или могут не сработать вообще. У всех по-разному.

– Они работают. – Я оглядываю комнату. – Здесь, конечно, стало темнее.

Мой взгляд возвращается к ней, и на ее губах появляется легкая улыбка. Кажется, она разочарована.

Возможно, я недостаточно благодарен, поэтому наклоняюсь и целую ее.

– Спасибо. Они великолепны.

Отстраняясь, но не снимая солнцезащитных очков, я моргаю. Глаза привыкают к чему-то, что я не могу объяснить. Наверное, это яркость. Или насыщенность…

Я снова моргаю. И вижу незнакомые цвета. Чистые цвета.

– Ого! – Я быстро перевожу взгляд на пол, снимаю очки и торопливо моргаю, привыкая. Снова смотрю на Кеннеди, все еще держа очки в руке, и разочарование на ее лице сменяется любопытством.

– Они работают?

Надежда. В ее тоне столько надежды!

Я осторожно водружаю очки обратно на переносицу.

Оберн. Вот каким должен