Вулкан Капитал: Орал на Работе 3. 18+ - Игорь Некрасов

Ирония судьбы настигла его мгновенно. Как будто в ответ на его мысли, полотенце развязалось и соскользнуло на ступеньки. Он инстинктивно попытался поймать его, сделав неловкий шаг, но нога запуталась в мокрой ткани и баланс был потерян.

— Су-у-к-а-а-а… — успел на выдохе прокричать он, уже чувствуя, как тело летит вперёд. Не успев даже как следует выругаться, он с глухим, тяжёлым стуком прокатился по последним трём ступеням, ударяясь рёбрами и локтями о жёсткое дерево, и растянулся на полу первого этажа в полной наготе. Отдышаться он не мог — в груди перехватило от удара. — А… а… а… — прерывисто, сипло выдохнул он, лёжа на спине и глядя в потолок, по которому плясали звёздочки от боли и резкого движения. Полотенце так и осталось лежать на лестнице, как издевательский памятник его неуклюжести.

Первой осознанной мыслью, пробившейся сквозь шок и боль, было: «Ну что за хрень, а».

Игорь лежал несколько секунд, оценивая ущерб. Рёбра ныли, локоть горел, но, кажется, ничего не сломалось. Собрав волю в кулак, он с тихим стоном перекатился на бок, упёрся ладонью в холодный пол и начал подниматься.

Это было медленно и мучительно. Каждая мышца кричала протестом, голова раскачивалась, как маятник, усиливая тошноту. Он поднялся сначала на четвереньки, потом, ухватившись за колено, встал на ноги. Тело пронзила резкая боль в пояснице — отдавал тот самый удар о ступени.

«Надо же, как везёт…» — прошипел он сквозь зубы, стоя голым и пытаясь отдышаться.

Он огляделся, ища глазами своё предательское полотенце. Оно лежало на третьей ступеньке сверху, свернувшись жалким комком, и желания карабкаться за ним не было.

«Да похуй, — решил он с пьяной простотой и, схватив пиджак, поднялся, а затем надел его, а галстук засунул в карман. — Дойду так». И так Игорь голышом, в одном лишь пиджаке на плечах, поплёлся в сторону бани, ориентируясь на смутную память о расположении комнат.

Он прошёл мимо гостиной, где на столе стояли пустые бутылки и стаканы — немые свидетельства вчерашнего безумия. И тут его взгляд упал на что-то новое. Посреди этого хаоса стояла полуторалитровая пластиковая бутылка минеральной воды, почти полная.

«Хм… — тупо подумал Игорь, останавливаясь. — Вчера её тут не было». — он взял бутылку в руку. Она была прохладной, тяжёлой и мокрой от влаги. «Видимо, кто-то другой тоже мучается от похмелья, раз поставил его сюда, — с горькой усмешкой подумал он и приложил холодную бутылку к голове. — Пиздец, голова болит, а ещё на работу ведь надо».

После он открутил крышку, поднёс бутылку ко рту и сделал долгий, жадный глоток. Холодная, почти ледяная вода обожгла горло, промыла рот от противного привкуса алкоголя и похмелья и хлынула внутрь, принося мгновенное, животное облегчение. Он пил, запрокинув голову, пока не начал задыхаться. Поставив бутылку, он вытер рот тыльной стороной ладони и выдохнул.

Немного придя в себя, Игорь поставил бутылку обратно на стол. Вода немного успокоила сухость во рту, но голова по-прежнему гудела, а тело ломило. Теперь нужно было найти свои вещи и как-то прикрыть наготу, пока кто-нибудь не проснулся и не застал его в таком виде.

Он огляделся.

Его взгляд упал на знакомую массивную деревянную дверь в дальнем углу гостиной — та самая, что вела в предбанник. Игорь сразу же направился к ней, чуть прихрамывая после падения. И дойдя, он толкнул тяжёлую дверь, и она беззвучно подалась, открывая тёмный проём, из которого пахло деревом, вениками и… чем-то ещё, знакомым и тревожным.

Он замер на пороге, прислушиваясь. И сначала была только тишина, нарушаемая скрипом собственного сердца в ушах. Но потом, врезаясь в эту тишину, донеслись другие звуки. Тихие, едва уловимые. Сперва — короткий, сдавленный стон, женский, будто кем-то подавленный. Затем — влажный, хлюпающий звук, прерываемые учащённым дыханием.

Звуки доносились не из самой парной, а из той самой комнаты, где Игорь вчера переодевался и где должны лежать его вещи. Игорь медленно, почти неслышно, ступил в предбанник. Звуки стали чуть отчётливее. Они шли из-за полуоткрытой двери раздевалки. Там, судя по всему, кто-то был. И занимался чем-то, что явно не предполагало поиска зарядки для телефона или попыток справиться с похмельем в одиночку.

Он застыл, не зная, что делать: отступить назад, в гостиную, или… осторожно заглянуть. Любопытство, вечное, глупое любопытство, снова начало перевешивать осторожность.

Игорь усмехнулся про себя, глядя на полуоткрытую дверь.

«Не-е-е-т, я просто обязан это увидеть. Интересно же…».

Он медленно, стараясь не скрипеть половицами, подошёл к двери. Прислонился к косяку, наклонил голову и осторожно заглянул внутрь одним глазом.

В комнате на широкой деревянной скамье сидел Семён Семёныч. Он был совершенно голый, его привычно бледное тело казалось ещё более контрастным в полумраке. Он сидел, откинувшись назад и держась руками о скамью, а перед ним, стоя на коленях между его раздвинутых ног, была Амина. Она тоже была обнажённой, а рыжие волосы рассыпались по плечам, пока её голова ритмично двигалась у него в паху, посасывая его член, а из глубины комнаты доносились те самые влажные, чавкающие звуки, которые он слышал с порога.

Игорь удивился, мысленно отметив нестыковку. «Нифига… похоже, её тоже жажда мучает, и он с трудом и упорством добывает себе… Так стоп, погодите-ка… я же слышал, как он храпел наверху».

Он задержал взгляд ещё на секунду, наблюдая, как Амина, с закрытыми глазами и выражением сосредоточенного блаженства на лице, работает губами и языком, лаская его головку, а Семён Семёныч запрокинул голову, и на его лице застыла гримаса тихого, сдержанного экстаза.

«Или это был не он? — продолжил Игорь свой внутренний диалог с циничным любопытством. — Это что, кто-то из девочек, что ли, так храпа даёт? Ну пиздец…»

От этой абсурдной мысли он тихо фыркнул сам себе, едва сдержав смешок. Ситуация была настолько нелепой, что собственная нагота на секунду отошли на второй план перед этим новым «открытием».

Игорь замер у двери, наблюдая за сценой. Амина работала с сосредоточенной, почти жадной отдачей. Её губы, пухлые и яркие даже в полумраке, были плотно обтянуты вокруг ствола члена Семёна Семёныча. Она двигала головой в чётком, быстром ритме — глубоко вниз, почти до самого основания, где её нос упирался в его лобок, затем плавно вверх, почти освобождая головку, чтобы тут же снова погрузиться. При каждом движении вниз раздавался тихий, влажный, слегка хлюпающий звук. При подъёме — короткое, чавкающее отлипание