Приличной женщине нельзя...

— Сегодня ко мне? — спросил Демон, спев на бис целых три песни и спустившись со сцены окончательно. — Кстати, как мы тебе?

Он попытался спросить небрежно, но острый взгляд и чуть дрогнувший голос выдали его с головой.

— Музыка тоже твоя? — спросила я. — Да. Музыка, слова, аранжировки… все мое. — Давно вы играете? — Ты так тянешь время, потому что тебе не понравилось? — спросил Демьян, чуть щуря накрашенные глаза, и у меня в который уже раз замирало сердце от его взгляда.

Я вздохнула. Так и думала, что придется объясняться. А я не знала, как толком выразить свои чувства, чтобы это и вправду не выглядело, как вежливая отмазка.

— В твоей музыке так много тебя, что я не могу поделиться впечатлениями о ней, не признавшись в чувствах и к тебе тоже… — осторожно сформулировала я. — И какие у тебя чувства ко мне?

Я улыбнулась тому, как быстро он выцепил суть. И молча покачала головой. Нет, мальчик. Не поймаешь.

Демьян прижался лбом к моему лбу, качнулся из стороны в сторону и проговорил странным неуверенным тоном: — А я тебя, кажется, люблю… — он будто прислушивался к собственным словам — с изумлением и недоверием.

Отреагировать я не успела.

— Демон! — окликнул его Булгаков, окруженный компанией друзей. — Бухать идешь? — Нет. Мы домой, — отозвался Демьян, обнимая меня крепче и целуя в висок.

За всю оставшуюся ночь в его спальне мы больше не поднимали эту тему. Хотя Демьян, шепча обычные свои нежности, то и дело осекался на: «ты моя нежная, ты моя красивая, ты моя…» — он обрывал сам себя.

Черт его знает, куда это могло завести, если бы утром, после трех часов сна мы не проснулись от хлопанья дверей и голосов.