Путь отмщения - Эрин Боумен
— Я вам не фишка в карточной игре.
— Тогда мы вздернем мальчишку.
— Только попробуйте — и навлечете на свои головы неслыханные беды.
— Неужели? — забавляется Роуз, взгляд его искрится весельем.
— Я приехала сюда со следопытом из апачей. Ее сейчас здесь нет, потому что она обеспечивает мою безопасность. — Я показываю на гребень ущелья, где вчера видела блеск ружейного ствола. — Она там вместе с половиной ее племени с луками и стрелами. По-моему, у них даже есть несколько ружей, но тут я не уверена.
— Ты блефуешь, — говорит Роуз.
— Похоже, мы снова играем в покер.
Рука Роуза скользит вбок и ложится на рукоять шестизарядника. Легкий ветерок гуляет по каньону, треплет длинные полы сюртука главаря, закручивает их вокруг коленей.
Он стоит не слишком далеко. Отсюда я бы его достала. Ветер не сильный, пуля почти не отклонится. Уэйлан — цветок на кактусе, бутылка на заборе.
Я облизываю губы.
Роуз шевелит пальцами.
Никто не двигается.
Все затаили дыхание.
Напряжение в воздухе сгущается настолько, что его можно резать ножом.
Я представляю в уме последовательность действий, как учил меня Джесси: револьвер, цель, выстрел, траектория пули. Я думаю об этом, пока кровь не начинает шуметь в ушах, пока сердце не пускается вскачь, выбивая барабанную дробь войны.
И тянусь за своим кольтом.
Выхватываю, поднимаю, наставляю, целюсь…
Однако Роуз проделывает все это быстрее. Раздается выстрел, и стетсон слетает у меня с головы. Я дергаюсь, решив, что уже мертва, что пуля пробила мне череп насквозь. Но нет, противник промахнулся. Вот только Уэйлан Роуз не промахивается. Он сделал это нарочно: сбил с меня шляпу. По какой-то причине — чтобы вырезать мне на лбу розу, или пытать меня, или просто ради извращенного удовольствия — я нужна ему живой.
Я выпрямляюсь и собираюсь выстрелить в ответ, но Роуз стремительно приближается ко мне. Я целюсь и жму на курок. Осечка. Прежде чем я успеваю осыпать проклятиями свой револьвер, Уэйлан бьет меня кулаком в скулу. Взвизгнув, я падаю на четвереньки. Он швыряет мне в лицо пригоршню песка и тут же снова бьет наотмашь. Глаза жжет, я вслепую пытаюсь вскинуть револьвер, но чувствую, как Роуз наступает мне ботинком на кисть руки и вжимает дуло револьвера прямо в лоб.
У меня все болит — плечо, кисть, скула, глаза. Я поднимаю взгляд на Роуза, заливаясь слезами.
— Так и знал, — рявкает Уэйлан, — что нет наверху никаких индейцев с ружьями.
Краем глаза я кошусь на Джесси. На лице у него написано безысходное отчаяние. И хотя вслух он ничего не произносит, я будто слышу каждое слово: «Прости. Я не хотел, чтобы так вышло. Прости. Прости. Билл погиб. Мы обречены. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?»
— Зачем тебе нас убивать? — говорю я Роузу. — Ты получил дневник. Ты получил все, чего хотел.
Он улыбается.
— Кроме тебя.
— Да кому нужна эта девчонка? — бросает Кожаный.
— Не лезь, Хэнк. Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Просто убей ее.
— Хэнк!
— Но ведь дневник уже у нас! — кричит Хэнк. — Она правильно сказала: мы получили все, чего хотели. Черт возьми, нас ждет золото! Надо поскорее убить этих двоих, но первым делом — Томпкинс. Проклятье, надо было избавиться от нее с самого начала!
Я снова замечаю блеск металла на гребне ущелья, и тут же раздается грохот ружейного выстрела. Хэнка подбрасывает в воздухе, и он замертво падает на землю.
Снова сверкает дуло, еще один выстрел, и с головы Роуза слетает шляпа. Он приседает и бросается в укрытие за валун. Я делаю то же самое, поскольку выстрелы следуют один за другим. Я понятия не имею, кто прячется за хребтом, но он дьявольски меткий стрелок. Нечеловечески меткий. Как горный дух. Или призрак.
Я выглядываю из-за камня. Бандиты бросились врассыпную, торопясь укрыться где попало и беспорядочно паля вверх, но Джесси, наоборот, выпрямился в полный рост и метнулся к вьючным ослам бандитов, перерывая седельные сумки.
— Джесси! — кричу я.
Он находит свой ковбойский ремень, застегивает его на поясе. Затем поворачивается к разбежавшимся во все стороны «Всадникам розы» и начинает палить по ним с двух рук, как сам дьявол.
— Джесси! — снова ору я. — Там, на горе, не Лил. Это не она стреляет!
Через секунду до него доходит смысл моих слов. Он вскидывает голову, смотрит на уступ, за которым обосновался стрелок. Сверкает на солнце металл, и Джесси отскакивает в сторону. В ту же секунду пыль на том месте, где он только что стоял, взлетает фонтаном.
И тут же на него падает тень: один из головорезов подкрался сзади. Джесси мгновенно разворачивается, наставляя на него ремингтоны, но тот успевает взмахнуть ножом. Издав жуткий вопль, Джесси падает на землю и застывает.
Я проклинаю свой заклинивший кольт, но не успеваю и глазом моргнуть, как пуля призрачного стрелка вонзается в спину бандита с ножом. Тот шатается и падает. Я пытаюсь подползти к Джесси, но новые выстрелы заставляют меня вернуться и снова спрятаться за камнем.
Прислонившись к камню спиной, я пытаюсь отдышаться, в ушах у меня звенит. Роуз приказывает своим людям отступать. Когда я снова высовываюсь из-за валуна, только сам Уэйлан и еще один бандит удирают по Игольному каньону на юг верхом на ослах. На ходу они стреляют по гребню ущелья. Остальные головорезы мертвы, их безжизненные тела разбросаны по дну каньона. Джесси тоже не шевелится.
Я изо всех сил вытягиваю шею, стараясь высмотреть стрелявшего. Щурясь против солнца, снова нахожу взглядом металлический блеск ружейного дула. Он смещается к югу, преследуя Роуза. Наверное, призрак решил, что в лагере уложил всех.
И все-таки я выжидаю еще минуту и только потом осторожно встаю. Поскольку свиста пуль не слышно, я бегу к Джесси. Перед его рубашки вспорот ножом, грудь залита кровью. Целыми потоками крови. Он дышит, хотя вдохи больше напоминают всхлипы, а открытые глаза смотрят куда-то сквозь меня.
— Джесси?
Он только стонет в ответ.
— Ты сумеешь встать? Идти можешь?
Ему удается сесть.
— У тебя на щеке кровь, — говорит он.
Я осторожно дотрагиваюсь до скулы, по которой проехался костяшками Роуз, отнимаю пальцы от лица: точно, кровь.
— Неважно. Надо убираться отсюда.
Но Джесси стремительно слабеет, взгляд блуждает, глаза становятся мутными. Идти он явно не способен. Сейчас он вообще ни на что не способен.
