Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова
– Моя, – рычал он в такт толчкам. – Только моя. Навсегда моя.
Слова обжигали сильнее, чем его прикосновения. В них была одержимость, собственничество, но и что-то еще. Что-то, что заставляло мое сердце биться чаще, а тело – реагировать на каждое его движение.
Огразм настиг меня внезапно. Весь мир взорвался белыми искрами, и я выкрикнула его имя так громко, что наверняка разбудила половину дома. Он последовал за мной, изливаясь в меня с протяжным стоном, который звучал как имя, как молитва, как клятва.
А потом была нежность.
Он целовал каждое место, где оставил укус. Зализывал каждую метку, которую оставил на моей коже. Его губы скользили по моему телу – от лба до пальцев ног, – словно он хотел запомнить меня всю, каждый изгиб, каждую родинку.
– Больно? – шептал он, касаясь синяка на бедре, который сам же и оставил.
– Нет, – ответила я, хотя это была неправда. Болело. Но эта боль была сладкой, она напоминала о том, что между нами произошло.
Он понимал. Всегда понимал, даже когда я пыталась солгать. Поэтому он прижался губами к синяку и поцеловал его так нежно, что у меня защипало в глазах.
Потом он притянул меня к себе, укутал одеялом и просто держал в объятиях. Его сердце билось у меня под ухом – ровно, успокаивающе. Одной рукой он гладил меня по волосам, другой – по спине.
– Спи, – прошептал он в темноту. – Я здесь. Я никуда не уйду.
Но как я могу спать после всего, что произошло? Как я могу закрыть глаза и притвориться, что ничего не изменилось?
Сейчас, лежа рядом с ним в предрассветной тишине, я чувствую каждое место, где он прикасался ко мне. Кожа все еще горит, между ног ноет от сладкой боли, а в груди что-то трепещет – то ли страх, то ли предвкушение.
Неужели это любовь? То, что я вижу в его глазах, что чувствую в его прикосновениях? Неужели каменное сердце теневого короля Стамбула действительно способно на такие чувства?
И что еще страшнее – неужели мое собственное сердце отвечает ему взаимностью?
Внутри все переворачивается от противоречий. Я должна ненавидеть его. За Мехмета. За разрушенную жизнь. За клетку, в которую он меня посадил.
Но как можно ненавидеть того, кто смотрит на тебя, как на чудо? Кто дрожит от одного твоего прикосновения? Кто рычит твое имя в момент экстаза так, словно без тебя не может жить?
Воспоминания снова накатывают волной. Как он входил в меня снова и снова. Как каждый раз он был разным – то жестоким и требовательным, то невероятно нежным. Как он шептал мое имя в темноте, думая, что я сплю.
«Элиф… моя Элиф… что ты со мной делаешь?»
А я лежала, притворяясь спящей, и чувствовала, как его пальцы осторожно касаются моего лица, как он целует меня в лоб – так нежно, словно боится разбудить.
Даже сейчас, вспоминая об этом, я чувствую, как внизу живота разливается знакомое тепло. Соски болезненно твердеют под шелковым одеялом, а между ног пульсирует предательское желание.
Я невольно вздыхаю, пытаясь унять эти ощущения.
И тут Амир открывает глаза.
Он медленно поворачивается ко мне, как хищник, почуявший добычу. В темноте его взгляд кажется еще более пронзительным. Он молчит, но в его глазах читается все – и понимание того, что со мной происходит, и его собственное желание, которое он изо всех сил пытается контролировать.
Мы молча смотрим друг на друга, и я чувствую, как между нами нарастает напряжение. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживается на губах, которые я невольно приоткрываю, опускается к шее, где под тонкой кожей бешено бьется пульс.
В его глазах столько всего: голод, который он даже не пытается скрыть; нежность, которая пугает меня своей искренностью; собственничество, напоминающее о том, что я принадлежу ему; и еще что-то – похожее на боль, на отчаяние.
И вопрос. Безмолвный вопрос, на который я не знаю ответа. Который может разрушить нас обоих.
Прикусываю губу, чувствуя, как краска заливает щеки. Это безумие. Мы лежим рядом, он смотрит на меня таким голодным взглядом, а я готова снова раствориться в его объятиях, забыв обо всем на свете.
Заставляю себя отвернуться. Переворачиваюсь на другой бок, отворачиваюсь от него, хотя каждая клеточка моего тела протестует против этого решения. Закрываю глаза, пытаюсь замедлить дыхание, убедить себя, что мне нужно поспать.
Утром. Утром я подумаю обо всем этом. О том, что происходит между нами. О том, что это может значить. О том, как жить дальше, зная, что…
Что я пропала.
Чувствую, как кровать слегка прогибается – Амир тоже поворачивается. Его дыхание касается моего затылка, оно теплое и ровное. Он не прикасается ко мне, но его присутствие окутывает меня, как невидимый кокон.
Я понимаю с ужасом и странным облегчением одновременно, что я действительно пропала. Потому что, несмотря на все противоречия, боль и путаницу в голове, здесь, в этой постели, рядом с этим сложным, опасным мужчиной, я чувствую себя… цельной.
Как будто часть меня, о существовании которой я даже не подозревала, наконец встала на свое место.
И это пугает больше всего остального.
Глава 33
Месяц.
Прошло тридцать дней с той ночи, когда между нами рухнули все преграды и я впервые поняла, что могу испытывать к Амиру нечто большее, чем ненависть.
Тридцать дней, в течение которых моя жизнь превратилась в качели между двумя крайностями: публичной холодностью и личным безумием.
Сижу в кресле в салоне красоты, пока мастер аккуратно сушит мои волосы после небольшой стрижки. В зеркале я вижу безупречное отражение: матовая кожа, ровные стрелки, губы цвета спелой вишни. Госпожа Демир во всей красе.
Но под этой маской кипит хаос.
В груди борются два чувства, настолько противоположных, что иногда мне кажется, будто они разорвут меня пополам. Ненависть – к Мехмету, за разрушенную жизнь, за клетку, в которой я оказалась. И другое… то, что я боюсь назвать своим именем.
Любовь? Нет, это слишком красивое слово для того урагана, который бушует в моей душе.
Одержимость? Ближе к истине.
Каждую ночь я засыпаю в его объятиях, прижавшись к широкой груди, и слушаю, как бьется его сердце. Каждое утро я просыпаюсь от его поцелуев – мягких, нежных, таких непохожих на то, что делает зверь, которого видит весь Стамбул.
А днем… днем я превращаюсь
