Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова

Медленно поднимаюсь, стараясь не думать о том, как тянет внизу живота, как болят соски от его ласк. Шелковая сорочка сползла с плеча, обнажив кожу, покрытую пятнами от его поцелуев. Следы его рук, его губ – как клейма на моем теле.

Встаю на дрожащие ноги и подхожу к зеркалу. Отражение пугает меня. Волосы растрепаны, губы распухли от поцелуев, а в глазах – что-то новое, незнакомое. Взгляд женщины, познавшей страсть.

Что я наделала?

Воспоминания обрушиваются лавиной, заставляя сжиматься от стыда и… возбуждения одновременно.

Как он зашел в душ, когда я пыталась смыть с себя его прикосновения. Как он прижался ко мне сзади, и мое тело мгновенно откликнулось на его близость. Как его руки скользили по мокрой коже, находя каждую чувствительную точку.

– Сделай это быстро, – шептала я тогда, думая, что смогу пережить это как неизбежное зло.

Но он покачал головой и так нежно поцеловал меня в шею, что у меня подкосились ноги.

– Нет, милая.

И тогда он опустился передо мной на колени.

На колени – этот могущественный, гордый мужчина, привыкший к тому, что весь мир склоняется перед ним. Он поднял мою ногу, закинул себе на плечо, и когда его язык коснулся меня… и начал вылизывать между ног, засасывая клитор…

Закрываю лицо руками, чувствуя, как краска заливает мои щеки. Я кричала тогда. Кричала его имя, вцепившись в его волосы, пока волны оргазма не накрыли меня с головой.

А потом… потом он отнес меня в спальню. Бережно, как самое дорогое сокровище. Мы были мокрыми, разгоряченными, и между нами больше не было никаких преград. Ни гнева, ни ненависти, ни страха. Только голодное, отчаянное желание.

Амир целовал каждый сантиметр моего тела. Медленно, тщательно, словно изучая карту неизведанной территории. Его губы оставляли огненные следы на коже, а я… я сгорала. Буквально сгорала от желания, которое было сильнее всего, что я когда-либо испытывала.

Внизу живота разливалась сладкая истома, заставляя меня извиваться от его ласк. Я больше не была собой – я была живым пламенем, которое он раздувал своими прикосновениями.

И когда он наконец вошел в меня…

Боль была резкой, пронзительной, она заставила меня закричать и вцепиться в простыни. Но он остановился, темные и встревоженные глаза искали мои.

– Элиф… мы можем остановиться.

– Нет, – выдохнула я, притягивая его ближе. – Не останавливайся.

И тогда он начал двигаться медленно, осторожно, давая мне время привыкнуть. Боль постепенно отступала, уступая место новым ощущениям – полноте, близости, единению с этим мужчиной, которого я одновременно ненавидела и желала.

Он сдерживался – я видела это по напряженным мышцам, слышала в его рычащих стонах. Иногда контроль ускользал, и он входил в меня слишком глубоко, слишком яростно. От острых ощущений у меня по вискам текли слезы, но даже тогда я не просила его остановиться.

Амир собирал мои слезы губами, шептал что-то, его голос хрипел от страсти. А потом снова брал меня, медленно, нежно, пока я не кончила еще раз, взорвавшись от удовольствия в его объятиях.

Дальше – провал. Помню только отрывки: его руки на моем теле, поцелуи, шепот. А потом – темнота сна, глубокого и безмятежного.

Теперь я стою перед зеркалом и пытаюсь понять, что со мной стало. Где та Элиф, которая поклялась никогда ему не сдаваться? Которая ненавидела его за смерть Мехмета, за разрушенную жизнь?

Она все еще здесь, – понимаю я. Она не исчезла. Она просто… изменилась.

Потому что то, что произошло между нами, не было изнасилованием. Это была капитуляция – моя собственная, добровольная капитуляция перед силой, которая оказалась сильнее ненависти.

И это пугает больше всего.

Подхожу к окну, выходящему на Босфор. Солнце превращает воду в расплавленное золото, а вдалеке белеют паруса рыбацких лодок. Красота, которая раньше казалась мне чужой, теперь выглядит иначе. Словно я наконец начинаю видеть этот город его глазами.

Его глазами.

Рука сама поднимается к животу, где все еще ощущается тяжесть его прикосновений. Представляю, как его ладонь лежала там прошлой ночью, полностью владея мной. От воспоминаний соски болезненно твердеют, а между ног снова начинает пульсировать знакомое тепло.

Боже, что со мной происходит?

Я хочу его. Несмотря ни на что, я хочу снова почувствовать его руки на своем теле. Хочу слышать, как он шепчет мое имя в моменты страсти. Хочу видеть его глаза, потемневшие от желания, когда он смотрит на меня.

Этого не должно быть. Я должна ненавидеть его. Должна планировать побег, месть, что угодно – только не стоять у окна и не мечтать о его прикосновениях.

Но мое тело не слушается разума. Оно помнит каждую ласку, каждый поцелуй. Оно жаждет продолжения того, что началось прошлой ночью.

Дверь спальни тихо открывается, и я поворачиваюсь, зная, кого увижу. Амир стоит в дверном проеме, одетый в темный костюм, готовый к рабочему дню. Но его взгляд… его взгляд пожирает меня, скользит по полуобнаженному телу, задерживается на следах его ласк.

– Доброе утро, – голос мягкий, но в нем слышится что-то хищное.

Прикрываю плечо сорочкой, но не отвожу взгляда. Между нами, как всегда, искрит.

– Ты уходишь? – спрашиваю, не узнавая собственного голоса.

– Дела, – коротко отвечает он, но с места не двигается. – Как ты себя чувствуешь?

Вопрос заставляет покраснеть. Он спрашивает, как я себя чувствую после нашей первой близости. Как заботливый любовник, а не как хозяин, взявший то, что принадлежит ему по праву.

– Нормально, – лгу, хотя каждое движение отдается болью.

Амир делает шаг в комнату, не сводя с меня глаз.

– Ты лжешь.

Вздергиваю подбородок, пытаясь изобразить безразличие.

– А ты думал, будет легко?

Он подходит ближе, чувствую знакомый аромат – кедра, кожи, чего-то терпкого. Этот запах навсегда связан с прошлой ночью.

– Я надеялся, что ты не будешь притворяться, – шепчет Амир, останавливаясь в шаге от меня. – Не со мной. Не после того, что было между нами.

Хочу отступить, но ноги не слушаются. Он слишком близко, слишком притягателен в своем темном костюме. Рядом с ним я чувствую себя маленькой девочкой – растрепанной, уязвимой, беззащитной.

– Что было между нами? – все же решаюсь спросить я. – Что это значит для тебя?

Амир долго молчит, изучая мое лицо. Затем поднимает руку и касается моей щеки кончиками пальцев – так нежно, что у меня перехватывает дыхание.

– Это значит, что ты больше не можешь притворяться, что ненавидишь меня, – тихо говорит он. – И я больше не буду притворяться, что хочу тебя только как трофей.

Его слова обжигают сильнее любых прикосновений. Я хочу