Самый тёмный грех - Ноа Хоуп
Дана сжала мою ладонь, и я почувствовал, как её пальцы дрожат. Я даже не заметил, как она оказалась рядом со мной.
– Это всё равно отвратительно! – прошептала она, её голос звучал надломлено. – Эти женщины ничуть не лучше тех, кто удерживал вас. Как можно быть настолько бесчеловечными?
– Для меня они все слились в одно безликое лицо, и я делал, что от меня требовали, отключая эмоции. – признался я, глядя куда–то в сторону. – Но однажды ко мне привели девушку. Она была с матерью, которая настаивала, чтобы дочь лишилась девственности под её присмотром и получила опыт, который, по её мнению, поможет удержать будущего мужа, какого–то богатого мудака.
Дана широко раскрыла глаза, ужас отражался в их глубине.
– Это же… Это безумие! – воскликнула она. – Как мать могла сделать такое со своей дочерью?
Я взглянул на неё, отмечая, как сильно её тронула моя история.
– Девушка не хотела этого. Она была напугана до смерти, её глаза метались по комнате, как у загнанного зверька. Я пытался сделать всё, чтобы облегчить её состояние, быть мягче, но… – я замолчал, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. – В какой–то момент она просто сломалась. Ей было слишком тяжело вынести то, что с ней происходит.
ВОСПОМИНАНИЕ. Лукасу 20 лет.
Два года в этом аду. Каждый день сливается с предыдущим: однообразие, боль, подчинение. Я уже давно привык к этому кошмару, но когда дверь внезапно открылась, и в комнату вошла молоденькая девушка вместе с матерью, что–то внутри меня дрогнуло. Ей было около восемнадцати, может, чуть больше. Она выглядела потерянной, её глаза метались по комнате, старательно избегая моего взора. Мать же излучала уверенность и явно привыкла получать то, что хочет.
– Это он? – спросила она, окинув меня придирчивым взглядом, который заставил меня почувствовать себя выставленным на витрине. Впрочем, это уже не впервые и мне не привыкать.
Охранник молча кивнул, и мать подтолкнула девочку вперёд, её пальцы сжали тонкое плечо дочери.
– Отлично. Дорогая, подойди ближе. – распорядилась она тоном, не терпящим возражений. Девушка, покорно опустив голову, сделала несколько нерешительных шагов.
– Как тебя зовут? – мягко спросил я, стараясь не напугать её ещё больше.
– Эмилия. – прошептала она едва слышно, пряча лицо за завесой своих тёмных волос.
– Ну же, не мямли! – рявкнула её мать с раздражением. – Ты должна быть увереннее! Иначе Оливер даже не взглянет в твою сторону!
Я почувствовал, как гнев закипает внутри, но сдержался. Было ясно, что Эмилия сама заложница этой ситуации, и я не хотел добавлять ей ещё больше боли.
– Думаю, нам стоит остаться наедине. – предложил я, глядя прямо в глаза матери.
Она прищурилась, оценивающе посмотрев на меня, но затем ухмыльнулась.
– Хорошо. Я буду за дверью. Эми, помни всё, чему я тебя учила.
Женщина резко развернулась и вышла, оставив нас в напряжённой тишине. Дверь за ней с лязгом захлопнулась.
Эмилия стояла посреди комнаты, сжимая пальцы так крепко, что костяшки побелели. Её взгляд по–прежнему был прикован к полу. Я почувствовал, как тяжесть молчания давит на нас обоих.
– Я не хочу заставлять тебя делать то, что тебе неприятно. – тихо сказал я, сделав шаг вперёд. – Если ты не хочешь этого, мы можем просто поговорить.
Она украдкой посмотрела на меня, и в её глазах мелькнула искорка благодарности, но быстро исчезла.
– Мама не оставит меня в покое. – выдохнула она. – Она настаивает, что это необходимо. Я должна стать идеальной женой. Оливер – сын её партнёра, они очень богаты. Мне… нужно это сделать ради семьи.
– Я понимаю. – сказал я, подходя чуть ближе, но всё ещё сохраняя дистанцию. – Иногда от нас ждут того, чего мы совсем не хотим.
Эмилия слабо улыбнулась, но её глаза всё ещё были полны печали.
– А как тебя зовут?
– Лукас. Рад познакомиться, Эмилия.
– Спасибо за понимание, но… давай просто покончим с этим. – произнесла она с неожиданной решимостью.
Я вздохнул, осознавая, что у неё нет выбора. Впрочем, и у меня тоже.
– Хорошо. – мягко согласился я. – Но обещаю, что, если тебе станет некомфортно, мы остановимся.
Она кивнула, и на её лице появилась благодарная улыбка, которая заставила моё сердце забиться быстрее. Я подошёл ближе и осторожно протянул руку, касаясь её щёки. Её кожа была холодной, и я почувствовал, как она слегка вздрогнула.
– Ты очень храбрая, и красивая.
– Я просто делаю то, что должна. – тихо ответила она, и в её голосе слышалась безнадёжность.
Я понимал, что она чувствует. Нам обоим приходится делать вещи, которые мы ненавидим, просто чтобы выжить в этом жестоком мире.
– Иногда это самое трудное. – заметил я, с горечью, ощущая, как тяжесть собственных слов давит на сердце.
Она подняла на меня взгляд, и в её глазах вспыхнуло понимание.
– Тебя тоже заставляют делать то, чего ты не хочешь?
Я вздохнул и посмотрел на неё. Как в зеркало, увидел собственную безнадёжность. Да, и меня заставляют. Но у неё ещё всё впереди.
– Бывает. – признался я после короткой паузы. – Но это длинная история.
Эмилия чуть нахмурилась, но не стала настаивать, чтобы я продолжил этот разговор. Я наклонился и осторожно поцеловал её. Она ответила нерешительно, но искренне. В ту секунду я понял, что хочу быть для неё не только тем, кто забирает, но и тем, кто даёт.
Мы двигались не спеша, как в замедленном фильме. Я старался быть максимально нежным, но ощущал её напряжение. Её глаза были полны страха, и это разрывало меня изнутри, заставляя испытывать сильное сожаление. Она не хотела этого, но она не могла сказать «нет» и сопротивляться.
Когда всё было кончено, Эмилия лежала на мне и вдруг потянулась к своей одежде. Я подумал, что она хочет одеться, но заметил блеск металла в её руках.
– Эмилия, что ты делаешь? – спросил я насторожившись.
Она взглянула на меня с отчаянием, и в её глазах застыла боль, которую невозможно было описать словами. В её взгляде отражалась вся безысходность этого мира.
– Прости меня. – прошептала она, и, прежде чем я успел среагировать, резким движением полоснула по своим запястьям ножом.
– Эмилия, нет! – закричал я, охваченный ужасом, когда кровь хлынула из её рук, заливая наши тела. Я схватил её за плечи, пытаясь удержать, но в её взгляде уже не было жизни. Я чувствовал, как мрак поглощает меня, как будто вся моя решимость растворилась в этом ужасе. – Зачем ты это сделала?
– Я не
