Неженка в военной академии - Джулия Рокко
— Напрасные хлопоты, - вдруг заявил Модест. - Лучше меня Екатерину никто не защитит!
Вот только маршалы никак не отреагировали на подобное выступление, по-прежнему полностью сосредоточенные на моей персоне.
— Мы скоро придем за тобой, - пообещал Ронг едва ли не с ожесточением.
— Тогда поспешите, - почти жалобно попросила я их, в последнее мгновение решив умолчать о запланированном на утро выгуле, в обязательную программу которого входили лобызания с самим императором.
Я опасалась возможной реакции. Мне не хотелось, чтобы мои демоны, едва обретя хрупкий мир между собой, поддались чувствам и наделали непоправимых ошибок.
Глава тринадцатая: Сны и магия
А может, вы мечтали с предметом сердца...
...при луне печальной сидеть?
И слезы лить в печали идеальной?
Из к/ф «Гусарская баллада».
Со своей нечаянной союзницей Шарлоттой мы распрощались несколько сумбурно, но очень тепло. Я сожалела об этом. Неизвестно когда теперь вновь пересекутся наши с ней пути. По настоянию своих мужей, уже почти в ночи ранья фон Анард покинула императорский дворец. Оно и правильно, ей следовало внимательно относиться к своей безопасности, так как дома её ждали не только любящее мужчины, но и трое малолетних детей - дочь и два сына. Она сама про них упомянула, вручая мне замшевый мешочек с позвякивающим содержимым и обнимая напоследок.
Впрочем, похоже, деятельную и явно склонную к приключениям натуру фон Анард несколько печалила необходимость покинуть место столь бурно развивающихся событий. Крайне любопытная по натуре, Шарлотта стремилась всё узнать из первых рук. Для этого она и прибыла во дворец, оставив малышей на попечение их отцов и нянек.
Как говорится в таких ситуациях, что-то пошло не так. Так что теперь девушка возвращалась к семье, а я, старательно выполняя инструкцию своих мужчин, раскладывала обнаруженные в мешочке монетки по всем перечисленным Ронгом местам. Под кровать, возле каждого окна и в дверных проходах.
Камеристка Янси уже устроилась в смежной с моей спальней гостиной, на некоем подобии принесенной лакеем походной кровати. Как оказалось, слугам нередко приходилось ночевать в непосредственной близости от хозяев. Причины на то бывали самые разные. Так что к моей просьбе девушка отнеслась с пониманием.
Модест, разумеется, улегся рядом, на левой половине моей кровати, натянув на голову где-то раздобытый белый шелковый ночной колпак. Выглядело это очень потешно, но я честно старалась не смеяться. К своему гардеробу Модест относился с большим вниманием.
К слову, уснул этот великий страж мгновенно. Я же решила перед сном ещё раз пробежаться глазами по инструкции, которую нам выдали на процедуре приращения мутабилиса. В той утверждалось, что мой питомец совсем не нуждается в материальной пище и сне. Однако ел Модест по-гурмански и за двоих, а спал так крепко и сладко, что возникали вопросы к составителям данной писульки. То ли нам с Шарлоттой достались бракованные экземпляры, то ли кто-то что-то очень сильно не доглядел.
— Модя-я, - позвала я выдру, но та лишь крепче свернулась калачиком и блаженно засопела.
Я засмеялась. Похоже, вся надежда на защитные монетки от моих демонов, да стоящего на посту у двери белолатника.
С этой мыслью я и закрыла глаза, опасаясь, что от гуляющего в крови волнения вряд ли усну. Однако сон захватил меня неожиданно быстро. И был он очень странным. Собственно, как и тот, в котором я увидела жертвоприношение и Темную Вестницу. Запоздалая мысль о том, что нужно было рассказать об этом сне Вэйну и Итану, оказалась последней. Вязкая душная мгла резко поглотила меня, унося куда-то очень глубоко, вниз, туда, где тьма и свет раскололись на две равных половины, с тонкой узкой гранью из чистого серебра, отделяющей их друг от друга, точно проведенная по линейке.
Я стояла на ней, как канатоходец над пропастью, и медленно шла вперед, сама не зная куда. Вдруг я оказалась посреди бескрайней серой пустоши. Её укутывал иней, какой бывает на земле, когда приходят возвратные заморозки. Небо здесь было низкое, свинцовое, без малейшего проблеска звезд или иного ночного светила. Всё укрывали плотные сумерки, однако обзор был не плохой. Я даже видела горизонт, куртины безжизненной травы, земляные кочки и множество скелетных остовов некогда павших неведомых гигантских чудовищ.
Температура окружающего воздуха была прохладной, но весьма терпимой. Это удивляло, так как покрывавший все иней подразумевал хотя бы нулевую температуру. Я осмотрела себя, обнаружив, что снова босая и в одной тонкой ночной сорочке. Неподвижный воздух ощущался на коже как-то странно, он словно принюхивался, точно одичалый пёс. Принюхивался и находил меня неподходящей. Будто я была чем-то инородным для этой бесконечной пустой степи.
Затылок обожгло чьим-то злобным взглядом. Я почувствовала его сразу, как нечто материальное, и страх сковал моё тело. Превозмогая себя, я обернулась, но увидела лишь пустоту. И всё же заприметившее меня зло было реально. Оно представлялось мне кем-то голодным и искаженным темной магией, готовым в любую секунду наброситься и растерзать.
Ведомая инстинктом, я побежала. Обледенелая трава колола иглами незащищенные ступни. Иногда даже в кровь, но я упорно набирала скорость. Чужая лютая злоба кого-то пока незримого, и от того ещё более чудовищного, следовала за мной по пятам.
Не выдержав неизвестности, я снова обернулась и к своему ужасу на этот раз смогла увидеть своих преследователей. Они выныривали прямо из-под земли. Черные монструозные тени, которые с нарастающей скоростью устремлялись за мной.
Поначалу казалось, они двигаются слишком медленно и никогда не догонят испуганную и быстроногую меня. Вот только поддаваться этому обманчивому впечатлению не стоило. Время от времени тени начинали уродливо мерцать, а затем точно рывком приближаться.
Вскоре я поняла. Рано или поздно одна из этих тварей настигнет меня. А затем подоспеют и остальные. Я забыла, что сплю, и даже не надеялась на спасительное пробуждение. Метка Иовоа горела, точно пытаясь вырвать меня из плена обступившего кошмара, но безуспешно. Я дрожала от адреналина и страха.
Не знаю, как это произошло, но в какой-то момент мрачная решимость подавила эту тягостную дрожь и взамен ей пришло смирение. Я замедлилась, но в самый последний момент неудачно споткнулась. Упала, раздирая колени, и практически уткнулась носом в разинутую пасть утопленного в землю скелета. Он смотрел на меня пустыми глазницами, даже в своем посмертии воинственно вздымая шипастый иглообразный гребень.
Недолго думая, я обхватила одну из сегментов гребня у основания и с остервенением отломала. Оказавшаяся в руке игла имела небольшую выемку у края и неожиданно удобно легла
