Демонская кровь Маргариты - Ольга Александровна Ильина
— А если демоница не девственница?
— Милая, демоницы выходят замуж исключительно девственницами, и никак иначе.
— И полукровки?
— Полукровки в нашем мире большая редкость, — ответила Кларисс, а после долго и путано рассказывала, почему так происходит.
Все дело, как ни странно, в генетике, или в биологии. Когда она рассказывала, мне почему-то вспомнились мушки дрозофилы, по которым мы когда-то эти активные и неактивные гены изучали.
Итак, есть мушка-самец — мушка-демон, и мушка-самка — тоже демоница. Так вот, у такой пары гарантированно рождается ребенок демон. А если мушка-самка принадлежит другой расе, то опять же преобладают гены мушки-самца, и рождается полукровка, как я. Но если мушка-самец не демон, а самка как раз демоница, то все их потомки принимают гены своего папы-родителя, кем бы он ни был. Гены матери-демоницы в расчет не принимаются. Вот такая абракадабра.
Стоит также заметить, что рождение полукровки-девочки у демонов величайшая, но благословенная редкость. Можно сказать, я почти уникум, тем более уникум, рожденный и воспитанный в семье ведьм. А почему благословенная? Говорят, такая перемешанная кровь может породить воистину сильное, удивительное потомство. Все, как у людей. Кровосмешение порождает болезни и уродства, а смесь разных кровей — всю красоту природы и силы.
Поэтому полукровок очень берегут, за них борются, и их обходит стороной проклятие демонов — привязанность к дверям Нижнего мира и невозможность заниматься магией мертвых. Руфус, например, хоть и демон, но кровь матери дала ему все преимущества полукровок. Он некромант, единственный в семье, обладающий силой, о которой мечтают многие демоны.
Мы — особенные, мы прекрасны, и нас не так-то легко распознать. Если мальчики внешне истинные демоны, то девочки во многом схожи с темными ведьмами. Но единение в демонской связи для них так же доступно, как для настоящих демониц.
— То есть, вы хотите сказать, что если бы моим первым мужчиной был не Джулиан…
— То ты бы стала первой полукровкой, избежавшей проклятия единения, — кивнула Кларисс. — Но я очень рада, что все случилось так, как случилось.
— Почему?
— Потому что только в таком единении рождается истинная связь. Пара демона и темной, суккубы или вампирши никогда не будет настолько слитой воедино. Ты увидишь такие пары в Абервуде: они любят, они любимы, но он никогда не сможет сказать, о чем думает его половина, что чувствует, о чем мечтает и даже где находится. Да, эта связь может напугать, и некоторые девушки боятся, сознательно выбирают представителей другой расы, даже не подозревая, что при этом теряют. Их страшит боль образования связи, и да — у меня она была нестерпимой, но, милая, это стоило того. Поверь. Да и что значат несколько часов боли по сравнению с целой жизнью бесконечного счастья?
— Несколько часов? — удивленно переспросила я.
— Да, а сколько страдала ты?
— Э…
Я растерялась. Может, Кларисс и права на счет всей этой любви и единения, но я понимаю и тех — других девушек. И знай я все последствия… не уверена, что сама бы захотела такой любви. Да что я говорю? Я бы бежала от нее, как от огня. Что, собственно и случилось в итоге.
— Сколько, Маргарита? — настаивала женщина. А я подумала, чего скрывать, да и сказала.
— Полгода? — ахнула она. — Полгода?! Ох, теперь я, кажется, начинаю понимать, почему ты его так боишься.
— Не совсем боюсь.
— Нет, милая, ты боишься. И твой разум, вся твоя демонская суть поставила блок, чтобы эта боль никогда не повторилась. Да, необоснованно, но наше подсознание не слышит голоса разума, а ты не слышишь голоса сердца. Плохую службу тебе сыграла твоя бабушка.
— Пожалуйста, не надо о ней.
— Прости, я не хотела задеть твои чувства. Но боюсь, даже Ламия в нашем случае не сможет помочь.
— Но у нас ведь… мы можем, когда он меня целует, мы…
— Это не то, милая. Это словно разрываться на две части, две половины, понимаешь?
«Не очень», — хотелось ответить мне, но Кларисс без слов поняла.
— Когда он тебя целует, на первый план вырывается твоя демонская суть, но человеческая молчит, она не может принять ни его, ни себя. Это плохо, очень плохо. Противоречие может стать настолько сильным, что… Он не должен был этого делать. Это опасно.
— Что?
— Я должна вызвать ее.
— Ламию?
— Да, немедленно. Прости, дорогая, но я должна оставить тебя.
Кларисс не просто побежала, она почти полетела вниз с холма, а я осталась стоять беспомощно хлопать глазами и думать обо всем, что она мне рассказала. Возвращаться в дом не хотелось, грустно как-то было на душе. Я вдруг об отце подумала. Наверное, именно поэтому маме удалось от него спрятаться. У них не было этой мистической связи единственной. И бабушка… знала ли она обо всем этом? Зачем, ну зачем же она решилась меня прятать? Ведь все могло сложиться совсем иначе.
ГЛАВА 34 Приговор
— Грустим?
Да что ж такое-то? Опять меня застигли врасплох, и это там, где вообще все просматривается.
— Адриан? А Роза где?
— Домой уехала. Меня послала и уехала. Сказала, что будет ждать тебя завтра для какого-то вашего ритуала.
— Да, я поняла, — кивнула я.
— Красиво здесь, спокойно.
— Наверное.
— Так чего ты грустишь?
— Не знаю. О маме думаю, о бабушке. Ей бы здесь понравилось. Им обеим.
— Да, маме тоже нравится, а отцу нет. Он только ради нее здесь и живет, мотается в город, много времени на дорогу теряет, но терпит. Слишком ее любит. У Юлиана все по-другому. Это Вера следует за ним, но у них и не так сильна связь. Джулиан в этом похож на отца — им владеет сила связи. Отцу тогда даже пришлось Инквизицию подключать, чтобы выдворить его из страны.
— Выдворить из страны? — удивленно повторила я. — Зачем?
— А иначе бы его
