Северный ветер - Александрия Уорвик

Смачиваю тряпицу и уже тянусь к Борею, как вдруг он вскидывает руку, и вокруг моего запястья сжимаются сильные пальцы. Обнаженная грудь прерывисто поднимается и опускается.

– Ты обучена целительству?

Поджимаю губы.

– М-м… нет. Но знаю достаточно. – Проходит мгновение. – А вот руку придется отпустить.

– Это всего лишь царапина.

– И царапина должна была зажить, но нет.

Еще одно следствие того, что его власть слабеет?

Стряхнув с себя руку Борея, принимаюсь осторожно счищать с его кожи кровь и грязь. Затем берусь за вино. От воспоминаний, как терпкая жидкость льется в горло, сжимается нутро, но я дала слово. Я хочу стать лучше. Я заслуживаю большего, чем прежняя моя недо-жизнь. Мой разум еще никогда не мыслил так ясно.

– Будет больно.

У Борея дергается желвак.

– Давай уже.

В нос бьет запах давленого винограда, все тело сводит от желания, когда красная жидкость льется на открытую рану. Борей напрягается, сыплет проклятиями. Сжимает губы в тончайшую, белейшую ниточку, а потом вздергивает верхнюю, обнажая зубы, и те удлиняются. На коже расцветают пятна теней. Руки стискивают подлокотники стула. Я быстро возвращаюсь к делу, зная, что жжение сейчас и вовсе вспыхнет пламенем.

Схватив чистую ткань, я окунаю ее в горячую воду и принимаюсь протирать кожу вокруг раны. Мышцы живота сокращаются, и Борей шипит очередное пылкое ругательство.

– Жена.

– Ой, цыц.

По бледной коже пробегает дрожь, проступает еще больше теней. Глаза становятся черные, в голосе прорезается звериное рычание.

– Ты меня убиваешь.

При виде того, как он борется со скверной, у меня пересыхает во рту. Из пальцев Борея лезут короткие загнутые черные когти.

– Уже пыталась, – отзываюсь я без капли раскаяния. – Множество раз. Ничего не вышло. Сиди смирно.

– Множество раз? Как…

Выливаю в рану остаток вина, чтобы убить всякие остатки заразы, и Борей срывается на полный муки стон.

– В следующий раз, – замечаю я, – бери с собой Альбу. Не знаю, почему ты не настоял, что тебе нужен целитель.

– Ей лучше присматривать за здоровьем моей прислуги и ж… – король осекается.

После короткой заминки отвлекаюсь от раны.

– Ты хотел сказать «жены», не так ли?

Наверное, я точно схожу с ума, раз такая возможность кажется мне заманчивой.

– Что, если да? – Испытующий лазурный взгляд сталкивается с моим, и у меня перехватывает дыхание. – Твое здоровье важно для меня.

– М-м.

Попытка сдержать улыбку проваливается всецело и полностью. Боги, да я же больна.

Справляюсь с промыванием и перевязкой раны минут за десять. Рана глубокая, но не слишком, швы не нужны – и хорошо, поскольку я в них ничего не смыслю. Развалившись, Борей наблюдает из-под полуприкрытых век, а я делаю последний виток вокруг его живота и завязываю ткань у бедра. Бугрящиеся мышцами плечи покрыты легкими царапинами, а на груди проступает красный, похожий на сыпь, след – похоже, нагрудник натер.

Наконец я отступаю на шаг. Штаны липнут к коже, вымокшие от крови короля.

– Тебе надо отдохнуть.

– Мне надо вернуться к моим людям, – и все же он не двигается с места.

Что-то внутри меня смягчается, когда я вижу глубину его истощения.

– Что случается, если призрак умирает? Ну, так-то они уже мертвы, просто не совсем ушли в мир иной, так?

По крайней мере, это сказала мне Орла.

– Они возвращаются в Лез и ждут второго Великого суда. – И, словно в ответ на незаданный вопрос, Борей добавляет: – Они чувствуют боль и отчаяние, как живые. Но эти чувства куда чернее, от них труднее избавиться. Рана заживет, но физическая боль от нее может мучить их много дольше.

Про душевную он не упоминает, и я не спрашиваю.

– Отдыхай. Я дам знать, если кто-нибудь за тобой явится.

Король стужи с усталым вздохом закрывает глаза. Спустя считаные минуты он засыпает.

А я пока смываю кровь с его доспеха, стираю тунику, как делала бы примерная жена для мужа на войне. Это никак не умаляет моего достоинства. Вещи нужно почистить, а я все равно здесь. По крайней мере, скоротаю время.

Покончив с делом, я переодеваюсь в чистое сама. Разжигаю огонь поярче. Стягиваю с Борея сапоги, накрываю его одеялом. По палатке лениво растекается жар.

Присев на краешек матраса, я наблюдаю за тем, кто стал моим мужем.

С тех пор, как он прибыл, нас никто не беспокоил. Я могла бы найти себе полезное занятие где-нибудь в лагере, но не хочу оставлять Борея. Когда я ударила его ножом в Эджвуде, рана затянулась быстро, без следа, прямо у меня на глазах. А теперь сквозь белую ткань проступают красные пятна. Его кожа, и без того бледная, кажется совсем бесцветной.

Борей крепко спит, пухлые губы приоткрылись. Длинные ноги вытянуты, бедра почти свисают со стула, слишком узкого, чтобы разместить крупного мужчину. Со своего места я беспрепятственно разглядываю его скулу, округлый подбородок, разлет черных ресниц. День выдался долгий для нас обоих. И пусть я не согласна с решением короля похоронить Серость во льдах, я могу понять его желание защитить свое королевство от незваных гостей. Даже если он сам такой же.

Я уже размышляла об этом всем. Мертвые земли, как Борей, не состоят сплошь из темных провалов. Здесь есть Макариос, ярчайшая звезда. За последние несколько дней король показал мне, что он не такой уж отчужденный, что солдаты питают к нему величайшее уважение, что при правильном прикосновении он, пусть и скупой на чувства, все же смягчится.

Наступила глубокая ночь. Глаза печет от усталости. Прежде чем лечь спать, решаю в последний раз проверить рану Борея.

Приподняв одеяло, я смотрю на белую повязку, на мерно вздымающуюся грудь. Осторожно провожу кончиками пальцев у ткани, чтобы понять, горит ли кожа. На ощупь она не горячая, не воспаленная. Хороший знак. Зараза не попала.

И тут я замечаю, что король наблюдает за мной, сощурив глаза.

Сердце ухает в пятки, я медленно выпрямляюсь – потому что в расширенных зрачках Борея зарождается неожиданный жар. Тишина вызревает и плещет через край, воздух между нами звенит. Взгляд короля скользит по моему телу, плавно, лениво. И в ответ я вся покрываюсь мурашками.

– Я проверяла, не воспалилась ли рана, – сиплю я. – Все хорошо.

Борей обнимает подлокотник пальцами.

– Благодарю. – Он до сих пор ни разу не моргнул. – Сколько я проспал?

– Несколько часов. Никто не заходил. Никаких сообщений…

Борей встает одним плавным движением. Одеяло соскальзывает с его плеч. А я уже почти забыла, какой он высокий, какой он совершенно всеподавляющий.

Он шагает вперед.

А я – назад.

– Ты что делаешь?! – взвизгиваю, когда его наступление заставляет меня отойти снова.

Шаг, другой, третий. Спина врезается в столбик кровати. Борей не останавливается. Мощные ноги быстро преодолевают последнее расстояние, и в момент паники я упираюсь ладонями в его плечи. Деваться-то больше некуда.

Мои руки дрожат. Под ладонями – горячая, гладкая кожа. В голове пусто, и это пугает. Борей ко мне прикасается. Король ко мне прикасается…

Он