Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь - Виктория Вера

Фира Кларис права. Праведность Варрлаты это не про свет, не про добро и не про совесть. В конах даже не считают нужным рассуждать об этом. Понятия совести и человеколюбия успешно подменяются строгими правилами «праведности».

Не удивительно, что праведность для многих превратилась во лживую маску. Одни носят её из страха быть осуждёнными. Другие — чтобы прикрыть своё гнилое нутро… словно блестящие фантики, скрывающие порченые конфеты.

Нет-нет, я не намерена мешать милым леди пускать пыль в глаза общества. Пусть продолжают носить свои маски.

Но у меня есть что им предложить.

Открываю книгу на нужном разделе и внимательно вчитываюсь.

Не в первый раз хихикаю над правилами брачной ночи для благочестивых леди.

Кто в здравом уме их соблюдает?

Дважды перечитываю строки о ночных сорочках. Ищу лазейку. Но там всё глухо.

«Оставаться непокрытыми могут только запястья, ступни и голова…»

Снова возвращаюсь к правилам брачной ночи… а точнее, к «конам исполнения супружеского долга во благо зачатия нового последователя наисвятейшей церкви Варрлаты» — именно так называется этот раздел.

«Благочестивые леди и фиры должны входить в спальню мужа в ночной сорочке».

«Благочестивые леди и фиры не могут обнажаться перед мужем».

Хмм…

А где написано, что они не имеют права снимать сорочку?

А нет такого.

Описание «благочестивой» ночной сорочки есть. То, что положено в этой сорочке прийти к мужу «для зачатия последователей церкви» — написано. И что запрещено обнажаться перед мужем, тоже написано.

А что запрещено снимать сорочку, не написано!

Выходит… если под благочестивой ночной сорочкой леди окажется, скажем, не совсем благочестивая… то леди вполне может предстать в ней перед своим мужем и совершенно не обязана в этом исповедаться.

Так? Так.

Раз в конах об этом ничего не написано, значит, все условия праведности соблюдены.

Вот как знала, что они где-то проколются!

Закон, что дышло: куда повернёшь, туда и вышло.

Помнится мне, Анриетта хотела найти «что-то особенное» среди ночных одеяний?

Будет ей что-то особенное.

Хотя нет… вот как раз ей и не будет.

Глава 7

Особняк Флюмберже

Рэйнхарт Константин Орнуа

— Уверен в этом? — король задумчиво постукивает пальцами по столу.

— Да, Ваше Величество, за убийствами стоит кто-то из постоянных гостей вдовы Флюмберже.

— Значит, предатель в ближнем круге лордов. Чего-то подобного я ожидал, но всё же считал, что за убийствами преданных мне людей стоит Говард Второй Дарцехский. Он при свидетелях поклялся скинуть меня с трона.

— Я не исключаю, что за «зверем» стоит король Дарцеха. Но также не исключаю, что за этим стоит группа влиятельных лордов… или кто-то из церковников.

— Или же все они вместе.

— Или так, — согласно киваю.

— Так что ты собираешься делать?

— Для начала загляну в особняк Флюмберже. Понаблюдаю. Послушаю. Порой невинные сплетни оказываются полезнее десятков допросов. Когда вычислю того, кто стоит за зверем, найду и тех, кто пытается ослабить ваше влияние.

— Хорошо, — король задумчиво откидывается на высокую спинку кресла. — Рэйнхарт, с этого момента наши разговоры не будут покидать пределы моего кабинета. Я никому не сообщу того, что рассказал мне ты, но и ты не будешь знать, того, что до меня доносят другие. Отныне каждый лорд, претендующий на место моего тайного советника, занимается расследованием самостоятельно. Это ясно?

Утвердительно киваю.

Это означает, что король официально выражает лордам недоверие… но всё же оставляет каждому из нас шанс.

Его Величество поднимается и делает несколько шагов по кабинету, заложив руки за спину.

— Рэйнхарт, мне нужно время, чтобы навести в стране порядок и провести новые законы. Это не нравится старой элите, и поэтому им выгоден ещё один переворот. Но беспорядки серьёзно ослабят королевство, а наши соседи не станут ждать лучшего момента для нападения. Понимаешь?

— Разумеется. Беспорядки приведут к новой войне.

— Именно, — кивает. — Помоги мне разрушить планы врагов, Рэйнхарт. Докажи, что род Орнуа всё ещё предан короне.

Прикладываю кулак к сердцу и к плечу в клятвенном жесте. Король одобрительно кивает, принимая мою клятву, и отворачивается к большому витражному окну.

Аудиенция окончена.

— Постой! — окликает меня Его Величество, когда я подхожу к массивным золочёным дверям.

— Слушаю, мой король, — останавливаюсь и разворачиваюсь.

— Ты же помнишь о моей маленькой просьбе? Мне будет спокойнее, если у рода Орнуа появится наследник.

— Я… работаю над этим, — сглатываю.

Его Величество подходит и покровительственно кладёт руку мне на плечо, призывая смотреть прямо в глаза.

— Хочу, чтобы ты осознавал, насколько это важно. Война. Багряная лихорадка. Зверь. Слишком много древних родов прервалось за последние годы. Не хочу, чтобы род Орнуа был в их числе. Когда мой сын подрастёт, ему понадобятся сильные союзники.

— Я осознаю и помню об этом, Ваше Величество.

— Хорошо, — слабо улыбается. — А теперь ступай. Я буду ждать от тебя хороших новостей.

* * *

Я не навещал вдову Флюмберже уже более года, несмотря на многочисленные приглашения.

Дело в том, что немолодая уже вдова собирает у себя вечера такого характера, который не приветствуется праведными благородными леди.

На вечерах леди Флюмберже играют в дархаш, там подают экзотические хмельные напитки, а конам Варрлаты не уделяется того пристального внимания, которое присуще обычным светским приёмам.

А ещё в особняк Флюмберже заглядывают молодые вдовы, которых праведные леди, по понятным причинам, стараются держать подальше от своих мужей. И по этим же причинам молодым вдовам частенько «забывают» отправить приглашение на приёмы в благородных домах.

Вдовы же в отместку находят себе компанию в стенах особняка Флюмберже.

Надо ли говорить, что праведные леди объявили негласный бойкот самой леди Флюмберже? Но вдова не растерялась, и в ответ запретила некоторым леди появляется у себя в гостях.

Забавно, что в первую очередь этот запрет коснулся всех «приспешниц» могущественной леди Маноли, которая приходится вдове Флюмберже… родной сестрой.

— Милый, я рада тебя видеть! — низкий с хрипотцой голос вдовы всегда наполнен беззаботной жизнерадостностью.

— Праведного вечера, леди Флюмберже, — вежливо и коротко склоняю голову.

— Ой, чур тебя, чур! Где я, а где твой праведный вечер? — закатывает глаза и отмахивается изящным жестом. — Милый, оставь свои отмороженные манеры за порогом и хоть раз веди себя, как нормальный человек. Эй, Ганс! — поднимает руку, щёлкая пальцами. — Налей моему