Примум. Книга 3 - Татьяна Ивановна Герцик
Марти хорошо понимала, что значит долг и ответственность. Но у нее был любящий муж, ее защита и опора. Что бы она без него делала?
К ее удивлению, настоятельница спросила:
– У тебя хорошая охрана? Что-то мне беспокойно, сама не знаю, почему.
Королева нервно вздрогнула. Ей и самой в последнее время снились неприятные сны про собственную гибель. Но ответила, как обычно, безмятежно:
– Конечно, тетя. Феррео никогда не отпустил бы меня без охраны. Со мной двадцать человек опытных стражников во главе с сотником.
– И все-таки будь осторожна, дорогая, – заботливо попросила Фелиция.
Пообещав ей это, Мартита двинулась в обратный путь. Услышав на площади непонятный шум, повернулась узнать, что случилось. И внезапно почувствовала болезненный укол в шею. Пущенный в нее кинжал тут же соскользнул вниз, зазвенев на каменной мостовой. Королева вытерла кровь из царапины, успев подумать, что ничего страшного не случилось, и потеряла сознание.
Вернувшийся из ссылки Гарька, бывший когда-то сэром Гаруданом и двадцать шесть лет назад разжалованный королем до простолюдина, с прищуром следил за проезжавшей по центральной площади Купринуса королевой. Народ низко кланялся, кто просто потому, что так положено, а кто и с искренней благодарностью.
Но Гарька кланяться не собирался. Во-первых, он стоял в тени, с площади его было не видно, а во-вторых, он не считал нужным кланяться какой-то ублюдочной девахе, странными извивами судьбы ставшей королевой.
Было время, когда он сам, будучи сэром Гаруданом, думал взять ее в свою постель на правах фаворитки, но не срослось. А теперь у него в мыслях было одно – отомстить этой твари, бессовестно отнявшей у него и титул и состояние.
Да и королю нужно преподнести такой же «приятный подарочек», какой тот сделал ему четверть века назад. Что ж, пришло его время. Жаль, что пришлось ждать столько лет, но за ссыльными следили хорошо и сбежать никак не удавалось.
Но теперь он на свободе. Увы, без денег и здоровья, зато полный злости и планов мести. Все для этого подготовлено: напарница найдена, оружие украдено, причем из его же собственного особняка, увы, бывшего.
Пусть теперь там живет его дальний родственник, но потайные ходы, существовавшие издревле, тот не знает. Так что проникнуть внутрь и разжиться не только оружием, но и деньжатами для бывшего владельца не оставило особого труда. Пусть гадают, кто из слуг оказался вором, ведь чужих в особняке не было.
Неллка, беззубая старуха, согласившаяся за приличный куш ему помочь, была когда-то хорошенькой, но теперь стала откровенной уродкой. Она тоже, как и он, ненавидела короля с королевой, но больше всего она ненавидела наместника. Отчего, и сама не знала.
Она не помнила ничего, что с ней было до того времени, как она начала подрабатывать шлюшкой в окраинной таверне. Дело ей нравилось – не пыльное, прибыльное и приятное. Она никому из желающих ее тела не отказывала. Зачем? Если любой из них мог доставить ей удовольствие, да еще и денежки за это заплатить.
Но шли годы, красота увяла, зубы почернели и выпали, на нее уже никто не зарился, и бывали дни, когда у нее во рту не бывало и макового зернышка. Отчего-то в этом она винила исключительно наместника, проклиная всех Медиаторов скопом. В чем они перед ней были виноваты, сказать она не могла, но ненавидела их яро и истово, не скрывая своего отношения.
Когда изработанный мужик с аристократическими замашками предложил ей убить королеву, чтоб досадить сразу всем – и королю, и наместнику, ведь королева была его единокровной сестрой, и кронпринцу, да и самой Мартите, – она со злорадным восторгом согласилась.
И вот на площади бывший сэр ждал возмездия, уверенный, что все у него получится. Месть за поруганную жизнь свершится. Это правильно – жизнь за жизнь. Сейчас он полюбуется на свершившуюся казнь и скроется. Поедет куда-нибудь в Фарминию, туда, где его никто не достанет. И будет тихо и мирно доживать отпущенные ему судьбой дни, довольный осуществившимся мщением.
Остро наточенное лезвие кинжала, выданного им старухе, было смазано быстродействующим ядом. Так что спасти Марти не сможет никто, даже король с его синей кровью, ведь известно, что кровь не лечит кровь.
Чтоб понапрасну не рисковать, бывший сэр Гарудан специально изучил этот вопрос и выяснил, что даже последний король Терминуса, отец нынешнего короля, не смог спасти свою жену. Полагали, из-за того, что она родила двоих детей с королевской кровью. Гарька со смешком уточнил, прочитав об этом: заразилась королевской кровью. Что ж, ему это только на руку.
Сорвав пробившуюся через камни мостовой чахлую травинку, Гарька меланхолично жевал ее, ожидая, когда открытая коляска поравняется со стоящей в первом ряду безобидной на вид старухой. Вот переднее колесо коляски оказалось рядом с ней, между охраняющими королеву стражниками образовался просвет, достаточный для броска кинжала, сверкнуло остро наточенное лезвие, раздался потрясенный крик толпы, и старик довольно ухмыльнулся.
Все кончено. Недаром он несколько дней тренировал Неллку метать кинжалы. Особая точность в этом не нужна, довольно и небольшой царапины. Судя по неистовым крикам испуганных людей, кинжал достиг своей цели.
А то, что схвачена напарница, его вовсе не волновало. Рассказать о нем она ничего не сможет, поскольку ничего не знает. Довольно ухмыльнувшись, отошел от дерева, и направился было в боковую улицу. И тут же был остановлен зловещим:
– Стоять!
Ему заломили руки и поволокли к телеге. Там, опутанная веревками, уже лежала Неллка. Она зловеще ухмыльнулась и заявила:
– С чего ты решил уйти, голубчик? Гордиться содеянным будем вместе!
Бывший дворянин грязно выругался. Как же он просчитался! Ему нужно было просто уйти заранее, о смерти королевы он и без того узнал бы из ходивших по стране сплетен. Не думал, что старуха будет так коварна. Но теперь делать нечего, придется отпираться изо всех сил, утверждая, что она просто сумасшедшая, а он ее впервые видит.
Старуха, будто поняв, о чем он думает, лукаво ему подмигнула.
– А кинжал-то с гербом!
Гарька побледнел. Как он мог об этом забыть, беря кинжал из своей оружейни? Теперь изобличить его не составит труда – ведь живы многие из тех, кто помнит его и знает, за что он был лишен дворянства.
Старуха кривлялась, довольная собой, а старик страстно желал заткнуть
