Обольщение - Лера Виннер
Я спешилась, отважившись, наконец, познакомиться с местными травами, и барон спрыгнул с Морока вслед за мной. Наши кони мирно паслись рядом, а он целовал меня глубоко и нежно, щурясь на солнце.
Увлечённые друг другом, мы слишком поздно услышали топот копыт.
Граф, разумеется, проезжал не один, а в сопровождении положенного правителю этих мест отряда. Он показался далеко не молодым, но ещё крепким мужчиной с густой бородой и прекрасно держался в седле.
Брошенный им на Вильгельма взгляд оказался задумчивым и не сулящим ничего хорошего.
Возвращением теперь уже далеко не бедного барона, да ещё и его появлением в моём обществе Его Светлость очевидно доволен не был.
Мог ли он выставить Монтейна за пределы своей территории, несмотря на то, что он родился в этих землях, а его семья поколениями верно служила правящей фамилии?
По всей видимости, мог.
Но почему-то не стал.
У Чёрного Барона всё ещё была неоднозначная слава.
Слухи о том, что он остался почти бессилен так и не поползли — Керны хорошо оберегали и собственные, и чужие тайны, а Монтейн умел производить должное впечатление.
Люди предпочитали обходить нас и ставший нашим общим дом стороной. Или же, напротив, здоровались до неприличия почтительно.
Уил отвечал им кивками или со сдержанной вежливостью, и его возвращение в эти места обрастало ещё большим количеством слухов.
Одни говорили, что он вернулся, чтобы мстить графу. Другие — о том, что он желает занять его место. Третьи считали его своим покровителем и посланником небес.
С приближением зимы к нашему порогу осторожно потянулись страждущие и нуждающиеся в помощи и лечении.
Вильгельм никому не отказал.
Я готовила отвары и мази, он заговаривал их, и люди начали возвращаться с благодарностью.
Тогда я почувствовала себя по-настоящему живой.
Я так и не испытала тоски по огромной и послушной мне силе, хотя и видела, что Бруно этого опасался. Напротив, я была счастлива от того, что сохранила всё, что имела и могла быть полезна своему барону.
В последний день осени он подарил мне собаку.
Шёл сильный холодный дождь. Он падал с неба плотной стеной, а Уила всё не было, и я просто грелась у камина, гадая, где он пропадает так долго.
А потом дверь хлопнула, и кто-то тоненько тявкнул в прихожей.
Он принёс рыжего щенка, точно такого, как я мечтала — толстого, лопоухого, ещё маленького и неловкого, грязного и мокрого.
— Нашёл на дороге.
Мокрые волосы падали ему на лицо, но он улыбался, потому что радовалась я.
Вечер мы потратили на то, чтобы отмыть и накормить нашу общую собаку, а после лежали вместе с ней на ковре и полушёпотом, чтобы не разбудить крепко спящего щенка, решали, как его назовём.
— Удо, — Монтейн предложил это с совершенно непроницаемым лицом.
От моего смеха щенок завозился, начал дёргать лапами, будто куда-то бежал в своём сладком сне и очень не хотел отрываться.
К утру, лёжа всё на том же ковре, но уже без одежды, усталые и довольные, мы дали ему имя Лаки.
Наступившая вслед за этим зима стала для меня настоящей сказкой.
Лаки жил с нами и следовал за нами неотступно. Мы проводили вечера вместе, лишь один раз выбрались по приглашению графа Лейна на ежегодный прием для знати в замок.
Когда Вильгельм вскрыл конверт, я была уверена, что он молча отправит его в огонь, но неожиданно он захотел поехать.
Догадываясь, чем может закончиться этот вечер, я обещала себе быть понимающей и сдержанной, делать вид, что ничего не замечаю вовсе, но ни одно из моих опасений не сбылось. Он бросил лишь один задумчивый взгляд на полукруглый балкон, а после несколько часов знакомил меня с самыми именитыми представителями этих земель и вёл с ними светскую беседу.
Сам граф в тот вечер к нам так и не приблизился, а Уил не стал искать возможности, чтобы засвидетельствовать почтение ему, но я сочла все свои тревоги исчерпанными.
Его Светлость желал делать вид, что барона Монтейна не существует, и того это вполне устраивало.
На Смену Лет я получила от него кольцо. Чистейшие изумруды, оправленные в старинное золото — семейная реликвия, много лет пролежавшая в шкатулке.
Это кольцо в роду Монтейнов передавалось от матери дочери, либо от старшей женщины невестке, но никогда не уходило из семьи.
Вильгельм ничего не сказал, но подарок был таким однозначным, что я так же молча бросилась ему на шею.
Не вопрос и не ответ. Просто данность.
Мы наслаждались друг другом и ставшей такой понятной и радостной жизнью и ничего не обсуждали вслух.
И всё же, с приходом весны я начала обмирать в ожидании.
Пушистый мягкий снег таял, солнце начинало становиться игривым.
Близился тот день, когда нам предстояло узнать, ошибся Бруно или оказался единственным из нас, кто был прав.
Зная, как сильно второй вариант может всё изменить, я всей душой желала, чтобы именно он состоялся.
Даже если Чёрный Барон передумает жениться на мне. Даже если он всё же захочет уехать и не позовёт с собой. Я всё равно желала и ему, и герцогу Удо вернуться к себе, и это было самым главным.
Лаки чувствовал мою тревогу и всё чаще приходил, чтобы положить голову на мои колени.
Монтейн тоже чувствовал, но продолжал молчать, не задал мне ни единого вопроса.
В самом конце апреля, когда уже не понять было, продолжается ли весна или уже наступило лето, Ханна родила здорового мальчика.
За несколько дней до она затребовала нашего приезда.
Слушая, как отчаянно ругается герцогиня, я совершенно не думала о том, что с её родами что-то может пойти не так.
В конце концов, она была не первой, у кого я их принимала, а присутствие Миры бодрило не меньше, чем откровенно разбойничья брань, из которой пару слов я даже запомнила.
Удо выглядел счастливым.
Накануне того, как всё случилось, он сам позвал меня прогуляться по саду, и в очередной раз, когда я старательно отводила глаза, фыркнул чуть слышно:
— Можешь не стараться, Бруно всё равно проболтался. Пусть будет как будет.
Интонацию, с которой он улыбнулся мне при этом, я так до конца и не поняла.
Когда усталая, но счастливая Ханна поднесла ребёнка к груди, мне следовало подумать о ней.
Вместо этого я замерла посреди комнаты так же, как и Мира, и смотрела на бушующее за окном чистое голубое пламя.
Оно оказалось неровным и пока жидким, но очень высоким. Таким, что со второго
