Канарейка Великого князя - Ольга Геннадьевна Росса

— Я помог бы вам одеться, — и на его лице заиграла хитрая ухмылка. — Вижу, пуговицы нужно застегнуть. Без моей помощи никак.

— Скорее бы у меня появилась горничная, которая будет помогать мне одеваться, — фыркнула я, поворачиваясь спиной к мужчине. Его пальцы, словно у талантливого музыканта, ловко и быстро застегнули моё платье.

— Будет у вас горничная уже завтра, как только приедем в особняк к нашим друзьям. Нам пора отправляться в гости. Вы готовы?

— Да. — И волнение забилось в моих висках.

— Прошу, — мужчина поднял со стула новый тёмно-синий плащ и помог мне надеть его.

До особняка князя Оболенского мы добирались в наёмной карете, ехали почти полчаса. Ноги у меня успели замёрзнуть в тонких ботиночках, больше похожих на закрытые туфли со шнуровкой.

Вышли у кованых ворот и проследовали к двухэтажному особняку. Я держала Петра под руку, осторожно ступая по тонкому слою снега, чтобы не поскользнуться в обуви на плоской подошве. Мужчина уверенно поддерживал меня. Чувствовалась в нём сила не только физическая, но и на энергетическом уровне. «Наверное, это из-за магии», — решила я.

Сумерки уже сгущались над Питером, таким знакомым, но в тоже время совершенно другим.

В просторном вестибюле нас встретил настоящий дворецкий в ливрее, помог мне снять плащ и забрал мою шляпку. Я огляделась. Да, это не восьмикомнатная квартира на Мойке, где живёт Кондратий с семьёй, а настоящий дворец. Широкая белая мраморная лестница ведёт на второй этаж, под ногами паркет, выложенный в геометрический узор.

Дворецкий проводил нас по полутёмному коридору в столовую, где также горели свечи в бронзовых настенных канделябрах и на широком столе, за которым собралось четверо мужчин. Трое из них были в офицерских мундирах.

— Добрый вечер, господа, — Кондратий вошёл первым. — Имею честь представить вам нашу протеже Ольгу Владимировну Демидову.

Мужчины тут же встали со своих мест и разом обратили свои взгляды ко мне. Все довольно молодые, не старше тридцати пяти лет, статные, сразу видно — белая кость.

— Рылеев, а ты, однако, не обманул, — нам навстречу шагнул невысокий русоволосый офицер с бакенбардами.

И тут я удивлённо покосилась на Кондратия, услышав фамилию, знакомую ещё со школьной скамьи. Неужели тот самый общественный деятель и поэт? Вот это да!

— Барышня чудо как похожа на Алединскую, — мужчина протянул руку, и я, как заворожённая, подала ему ладонь, на которой он оставил лёгкий поцелуй. — Я лично знаком с Ольгой Александровной. Вы с ней одно лицо. Евгений Петрович Оболенский к вашим услугам.

— Ольга, — еле вымолвила я, и мой взор переместился к другим мужчинам, которые с удивлением разглядывали меня.

Кондратий Фёдорович лично представил меня каждому из мужчин. Меня усадили за стол напротив хозяина особняка. Прислуги не было, и Пётр, сидевший рядом, ухаживал за мной, предлагая различные блюда.

— Кондратий, чем докажешь, что твоя протеже действительно из будущего? — молодой жгучий брюнет пристально взглянул сначала на меня, затем на Рылеева.

— Моё слово уже ничего не значит для тебя, штабс-капитан Бестужев? — поэт невозмутимо посмотрел на друга. — Я лично присутствовал, когда Пётр вершил ритуал, и видел собственными глазами, как из воздуха появилась барышня в странной одежде. Я даже сначала подумал, что наш колдун ошибся и вызвал какую-то простолюдинку в мужском наряде. Но потом узнал Ольгу Владимировну ближе и понял, что именно ей суждено стать той, что поможет в нашем деле. Я не сомневаюсь, что она из будущего. И уверен в успехе нашего дела.

— Ты порой слишком самоуверен, Кондратий Фёдорович, — отозвался симпатичный мужчина в форме офицера. Судя по его эполетам и более пышной бахроме, он был выше всех по званию.

— Сергей Петрович, дорогой, не сомневайся. Ольга прекрасно справится с этой задачей, — ухмыльнулся мужчина. А я вот удивилась перемене, с ним случившейся, раньше обо мне он так не думал. — Она владеет игрой на фортепиано и поёт. У неё дворянские корни. В том времени, откуда прибыла наша гостья, не существует монархии. Понимаете?

Мужчины разом обратили свои взгляды ко мне, и я чуть не поперхнулась куском жаркого.

— Раз так, пусть Ольга Владимировна нам сыграет что-нибудь, — штабс-капитан кивнул в сторону, и я заметила в углу чёрный рояль, который не увидела раньше из-за плохого освещения. — Посмотрим, насколько она хороша.

Я покосилась на Петра, ища почему-то в нём поддержки. Его рука вдруг накрыла мою ладонь, одобрительно сжав похолодевшие пальцы, и мужчина кивнул. Деваться было некуда, я встала. Собравшиеся тоже поднялись и с любопытством наблюдали, как я иду к инструменту.

Сев на стул, я подняла крышку и замерла, не зная, что играть. Пётр поставил на рояль подсвечник, освещая для меня клавиши.

— Спасибо, — кивнула я, не глядя на колдуна. — Что сыграть вам, господа?

— А сыграйте-ка нам «Марсельезу», — вдруг выдал кто-то из офицеров.

Меня несколько удивил его выбор, но руки взметнулись и плавно опустились на клавиши, выводя знаменитую мелодию. И вдруг мужчины хором запели по-французски:

— Вставайте, сыны Отечества!

Настал день славы!

Против нас поднят флаг кровавой тирании

Слышите ли вы в своих деревнях

Рёв кровожадных солдат?

Они идут прямо к вам,

Чтобы резать ваших сынов, ваших друзей!

К оружию, граждане!

Стройтесь в батальоны,

Идём! Идём!

Пусть нечистая кровь

Пропитает наши поля…

Когда бравурная музыка утихла, раздался голос, одухотворённый и громкий:

— Первый нож на бояр, на вельмож. Слава! Второй нож на попов, на святош. Слава! А молитву сотвори, третий нож на царя! Слава! — продекламировал Кондратий Рылеев, гордо подняв бокал, и выпил его содержимое одним залпом.

— Слава конституции! — хором ответили ему друзья.

И тут меня осенило. Кондратий Рылеев, декабрист, Северное общество… значит, остальные гости… Боже! Куда я попала?

Я смотрела на мужчин и не могла поверить в то, что вижу. Неужели это правда те самые декабристы?

— Господа, вы что задумали? — я встала и ошеломлённо посмотрела на присутствующих. — Вас же повесят. Пострадают невинные люди.

В памяти всплывали уроки истории, и ужас охватил меня.

— С чего вы взяли, что нас повесят? — вышел вперед офицер — князь Сергей Петрович Трубецкой, хмуро смотря на меня.

— Вас, может, и не повесят, — указала я пальцем на него, потом взглянула на Рылеева, — а вот