Герцогиня из приюта - Наталья Варварова
Это же просто ласка. Коснуться губами виска, где бледная жилка, пульсируя, проходила слишком близко к коже. Кое-как сдержалась.
— Не надо. Ты и так делаешь меня счастливой. Эти дети, этот остров, твои объятия… Все пять лет я не позволяла себе даже думать о тебе, но только эти воспоминания и поддерживали во мне какой-то интерес... Серые дни в дымке лекарственного дурмана. Мысль, что мы встретимся случайно… И я только взгляну в глаза. Да, это было ужасно неправильно. Но это же мечта.
— Бэлль, — прошептал он, прислоняясь к моей щеке сначала ладонью, а потом и своей щекой.
Наши губы почти соединены.
Нет, я не побегу прочь. И не потому, что не сумею. Плевать, что там с моими ногами. Я больше не готова от него отказываться.
— Кристиан. Мой муж — хладнокровный маньяк, замысел которого, очевидно, созрел задолго до нашего с тобой знакомства. Его подтолкнуло соседство наших земель, моя необычной силы магия, крак знает что еще… Ты не при чем. Он опасался каждого соперника. Спеленал графиню из Круа, как паук муху, и тянул в этот брак.
Дыхание князя заставляло цепенеть от предвкушения. Еще немного… Неужели он не догадается, как я жду…
— Когда пошли слухи о твоей болезни, в первый же год вашего проклятого союза, не было дня, чтобы я не представлял, как сидел бы с тобой по вечерам, пока ты согревалась у камина… Укутывал твои ножки, целовал чудесные маленькие стопы.
Я охнула, так как он легонько согнул мне ногу в колене, провел пальцами до лодыжки, ухватил за стопу и нежно сжал. Сердце дернулось так сильно. Я поняла. Терпеть эту пытку более невыносимо. Сама уткнулась губами в его — неплотно сжатые и такие близкие.
Сначала вроде бы ничего не произошло. Пьянящая постепенная ласка. А потом эта дьявольская мягкость ударила в голову. Губы вдруг стали гореть, но в груди жгло еще сильнее. Я приоткрыла рот, подозревая, что дальше должно, просто обязано, быть еще что-то…
— Подожди. Я кое-что скажу, — тем же ласковым шепотом сообщил он.
— Ох, — простонала я. — Может…
Порядочные женщины не издают подобные звуки. Но как еще выразить такое разочарование?
Легран протянул руку и поднял с тумбочки какой-то предмет. Тот знакомо позвякивал. И прежде, чем опустить глаза, я уже догадалась, что там.
— Ты разрешишь мне, Бэлль? Однажды ты предложила создать пару. Я отказался и пять лет носил твой браслет рядом с сердцем… И я не имею права надеть его, если ты не спросишь меня снова… Наверное, сейчас ты бы вложила в это плетение нечто другое. Если бы вообще на него согласилась.
Было в его голосе что-то, от чего все во мне обрывалась. Кто кто, а он не должен разрушать себя сомнениями. От него зависело столько людей. А я… я та же самая влюбленная в него девчонка.
— Я бы сплела его ровно то же. Только добавила бы количество детей. На целый приют больше.
Кристиан не спрашивал дважды. Он поднял руку, давая браслету провалиться вниз с кончиков пальцев, а потом дернул, закрепляя его на запястье.
Магия внутри меня умерла. Но даже пересохшие потоки, наполненные не моей, а его энергией, в этот момент содрогнулись. Вот он, второй шанс для него и для меня. Мы оба ухватились за него с отчаянием утопающего.
— Я боюсь, — призналась я. — Надо было подождать и подготовиться. Выяснить, как это совместимо с брачными метками. Я ношу на руках свою смерть. Но я не собиралась втягивать еще и тебя.
Я повторяла это, как мантру, с первых шагов в Энтине. Но надо признать: она не сработала.
Его Высочество провел пальцем по щеке, и я почувствовала холодок своего же украшения.
— Браслеты, которых не должно было быть, против единственно правильного. Я не отступлюсь, Бэлль. Сгину с тварью вдвоем, если понадобится.
Какое-то время мы просто лежали обнявшись. За час мое настроение резко поменялось несколько раз, и это лишало сил. Первый поцелуй... Не поймешь, то ли уже был, то ли так и не случился. Глаза предательски щипало. Не должна ему рассказывать эту грязь. Слова рвались из меня сами:
— Я ощутила эти адские вечерии в первую же ночь после свадьбы. Роберт уложил меня на жуткие простыни, расшитые купидонами. С бутончиками роз. Он целовал, что-то говорил, а я каменела. Сначала кисти, потом — ноги ниже колена. Затем я перестала делать вдохи… Он смеялся и обозвал меня бревном. Помню, что ударил по лицу. Темнота, слава светлому семейству, наступила быстро. Утром он сказал, что испугался. Не разобрался, что со мной не так, и таким образом пробовал привести в чувство… Как мне это забыть? Ведь потом ночей было много. Не представляю сколько…
Кристиан тоже окаменел. Он разглядывал первую из двух лун, подмигивающую нам с террасы. Потом повернул ко мне отрешенное лицо.
— Убью… Нет, это ерунда… Я люблю тебя, Изабель. И ты не забудешь все, что случилось. Это не в моей власти и не соотносится с нормальным рассудком. Но боль уйдет. Я тебе обещаю.
Раньше я бы просто сказала спасибо. Он продолжал делать для меня слишком много. Принимал то, что с чем другой никогда бы не смирился. Но «спасибо» — это слишком мало для того, что я чувствовала.
Больше не говоря ни слова, он потянулся к моим губам. На этот раз никаких легких касаний, он властно разомкнул их. Я едва слышно вздохнула. Приникла к нему. Пальцы сами поднялись к его груди. Смущаясь, дернула за ворот рубашки.
Богиня. Он целовал меня. Не как реликвию или больную, идущую на встречу с родичами на Той стороне. Нет, как женщину, которая давно и прочно проникла ему в кровь. Его язык медленно и основательно ласкал мой рот, убеждая, что это надолго.
Глава 75
Мы целовались. Это правда. Вернее, Кристиан целовал, а я привыкала к этому необычному ощущению. Сначала замерла, не представляя, как реагировать. Ведь этому нигде не учили. Роберт вообще не требовал от меня отклика. Он либо быстро клевал в губы на публике, либо ждал, что я расслаблю рот и вторгался так сильно, что я быстро начинала задыхаться.
В последние годы, по понятным причинам, это случалось не так часто. Несвоевременные обмороки его раздражали. Впрочем, еще больше герцог не выносил,
