Лучи другого солнца - Лия Джей
Зарина устало провела рукой по щеке. На ладони остались блестки-звездочки. Вытерев их о джинсы, она выудила из оттуда листок, собираясь еще раз прочитать стихотворение. И вдруг заметила на обороте слово страх. Зара поскребла его ногтем, хоть и понимала, что это не поможет буквам исчезнуть. Надписи, оставленные ее даром, всегда намертво въедались в бумагу. Вдруг буквы заискрились и прожгли лист насквозь. С досадой и яростью Зара сжала зубы, собираясь смять ненавистный кусок бумаги.
Так. Успокойся. Стих ни в чем не виноват.
Зарин вымученно вздохнула, затем терпеливо свернула листок, положила его в карман и постучала в дверь 317.
* * *
Аля легла на кровать, подложив руки под голову, и закрыла глаза. С тех пор, как Иру забрали, она часто проводила так свободное время — в тихом уединении в своей комнате. Она любила бывать одной. Можно было поразмышлять, помечтать, подумать над новой главой книги. Вот и сейчас она планировала расписать в голове пару следующих страниц. Но у нее ничего не выходило. Герои упорно отказывались подчиняться. Как она не пыталась их сдвинуть с места, проведя дальше по линии сюжета, те оставались на месте. Они расселись по лавочкам где-то в глубине ее сознания и выжидательно уставились на своего автора. Кажется, сейчас их — даже их — реальный мир интересовала больше выдуманного, не говоря уже о самой Алине.
Алина не могла писать, если в жизни происходил кавардак. А именно он сейчас и происходил. Попав в лагерь, поначалу она была лишь пассивным наблюдателем и чувствовала себя в своей тарелки. Она следила за людьми, который однажды могли бы послужить отличными прототипами ее персонажам. Но стоило трети смены пройти, как Аля поняла: она сама попала в водоворот сюжета. Она стала героем чьего-то романа, и ей на время пришлось забыть о своем.
Аля влюбилась в Алекса. Она знала, что это произошло, и она понимала почему. Алекс изначально показался ей похожим на одного из ее персонажей, на идеального парня, плода ее самых смелых фантазий. Уже тогда Аля почувствовала трепыхание бабочек в животе. Боясь быть обманутой ложными ожиданиями, она устроила на них охоту. Она ловила их сочком, отрывала им крылья, загоняла обратно в коконы. Но как она ни старалась, при виде Алекса эти бабочки все равно рвались наружу.
С одной стороны, она хотела их выпустить, ведь книги, которые она читала, и книги, которые она писала, только и делали, что говорили о любви. Але тоже хотелось ее почувствовать. Она мечтала о том, чтобы луч этого светлого чувства однажды коснулся и ее сердца. Порой ей казалось, что он его уже давно коснулся, что она уже кого-то любит, но только вот не знает кого. Она чувствовала, что внутри нее полыхает пожар и этот огонь настолько силен, что, не дай она ему выход, он вскоре сожжет ее дотла. Открывая все новую и новую книгу, она каждый раз подбрасывала в пламя дров, влюбляясь вместе с одними персонажами в других. Она впитывала в себя их эмоции, наполняя ими чашу своего сердца, и не заботилась о том, что может случиться, достигни они края. Перельются через него так, что она и не заметит? Ухнут в пустоту и растают? Избавят от лишнего груза или, наоборот, принесут невыносимую боль и пустоту? Она не знала, но и не хотела проверять. Лучше отдать эти чувства в хорошие руки, пока не поздно.
У Алекса, по ее меркам, они были очень даже хорошие. С таким красивым узором венок на запястье…
Аля перевернулась на бок и уставилась в стену. По ней тонкой лентой бежали муравьи. Девушка забыла убрать с тумбочки зефир, которым ее угостила Зара, и маленькие ищейки, похоже, это учуяли. Аля отстраненно провела по ним взглядом и снова закрыла глаза.
С другой стороны, стоит ли пытаться, если эти хорошие руки уже заняты? Какие бы чистые и прекрасные чувства ты в них ни вкладывала, все равно выронят, и самое дорогое, что у тебя есть, со свистом ухнет в никуда.
Вчера утром Алина думала признаться Алексу. Он заходил перед завтраком. Благо, к тому времени Аля уже успела собраться, надев наиболее свободную из своих рубашек. Девушка даже попыталась в тот день уложить волосы по-другому, забрав их в мальвинку, как любила ходить Зара. Но ее красновато-каштановые локоны были слишком непослушными для этой прически, поэтому пришлось заплести их в привычную косу.
— Алекс, — тихонько позвала она.
Парень поднял голову и вопросительно посмотрел на Алину. В руках он держал ее подвеску-якорь. Застежка погнулась, и он пытался помочь подруге ее починить.
— Спасибо, что вступился за меня, когда вы играли в «Правду или действие».
— Мелочи, — улыбнулся он, возвращаясь к подвеске. — Лиля вела себя как последняя… в общем, она в край охамела. Кто-то должен был вернуть ее с красной дорожки на асфальт простых смертных, — усмехнулся он.
— Ты так… — Аля смущенно замялась, — мил со мной. Да и с Зарой, и с Адель. Честно, я не ожидала от тебя таких слов в сторону Лили. — Она нахмурилась, вдруг осознав, что это прозвучало осуждающе. — То есть я хотела сказать, что не ожидала, но я рада, что… То есть, конечно, не прям рада…
— Я мил с теми, кто мне дорог, — прервал поток ее бессвязных мыслей Алекс.
Алина прикусила губу, на мгновенье задумавшись. Затем резко вдохнула и решительно произнесла:
— Хочешь сказать, я тебе дорога?
Алекс отложил в сторону подвеску и посмотрел на девушку. От глубины двух синих океанов — или, может, еще отчего — у Али вдруг закружилась голова. Перед глазами начали порхать бабочки. И где-то пониже, в животе, кажется, тоже.
— Конечно, — мягко улыбнулся парень. — Я же говорил, что всегда буду рад тебе помочь или поддержать тебя, если нужно. Ты же мой друг, — похлопал он ее по плечу.
Друг… Просто друг.
Раздался стук в дверь. Аля вздрогнула, возвращаясь из воспоминаний в настоящее. Чуть погодя на пороге появилась Зара.
— Мы с девчонками устраиваем чаепитие. Хочешь с нами?
По закону жанра Алина должна была уже возненавидеть Зару, ведь она прекрасно понимала, кто Алексу из их компании дорог больше всего. Но Аля не могла. Ведь когда солнце слепило глаза, она все равно радовалась теплу.
— Пойдем,
