Отдам дракона в хорошие руки - Марина Ефиминюк

– Владыка Нордвей, вам не хватает воображения! – рассердилась я. – И такта! Верните немедленно!

– Когда дракон сжигает в ритуальном огне подаренный женщиной платок, он заявляет, что нашел себе пару, – спокойно пояснил Эсхард.

Возникла странная пауза.

– Хорошо, жги, – милостиво согласилась я. – Но дай мне свою сорочку.

– В Родолессе тоже жгут вещи, когда соглашаются выйти замуж? – озадачился Эсхард.

– Шмелей на манжетах вышью! – проворчала я. – Платок – самый первый эксперимент. Сейчас уже рука набита. Мои шмели больше не похожи на полосатые пятна… Теперь они похожи на кляксы.

– Я с благодарностью приму твой дар и буду носить рубаху в полосатых кляксах, – серьезно кивнул он.

– И с усиками!

– В полосатых усатых кляксах, – согласился Эсхард, и меня разобрал смех.

Перешучиваясь, мы дошли до гостевого дома. С самого утра возле каждой входной двери на территории академии на высоких металлических подставках установили плошки с угольками. Днем они источали розоватый дым, а с приходом темноты по горячим головешкам затанцевали ласковые язычки замагиченного пламени. По словам всезнающего профессора истории, этот огонь отпугивал злых духов и дарил дому счастье.

Возле каменных ступенек Эсхард подхватил меня на руки. Удивленно охнув, я обняла его за шею и вопросительно посмотрела в лицо.

– Спасибо, – вымолвил он.

– За что? – улыбнулась я. – Ты мне даже еще рубаху не дал.

– Ты спрашивала о брачном танце драконов во время свадебного ритуала? – напомнил владыка. – Обещаю, что мы непременно будем летать вдвоем. Всегда. И ни дня не станем об этом жалеть.

– Даже если тебе до конца жизни придется ходить в рубахах с полосатыми кляксами? – пошутила я.

– Я буду носить их с гордостью, – поднимаясь по ступеням, пообещал он.

Секундой позже дверь перед нами сама собой отворилась. Из большой, просторной комнаты выплеснулся яркий свет. Сквозь дверной проем на нас смотрело торжественное собрание из седовласого ректора, преподавателей и Илайса, волосы которого после полета за вивернами окрасились синими прядями.

Изумленные встречей, мы дружно замерли. Похоже, просьбу организовать трапезу ректор воспринял как приказ быстренько собрать ужин для административного состава… Тихий, непритязательный ужин всего-то на полторы дюжины человек.

Эсхард невозмутимо опустил меня на ступеньки и произнес:

– Госпожа Егорьева, на завтрашнем празднике будьте моим особым гостем.

– С удовольствием, владыка Нордвей, – согласилась я.

От неловкого вечера в большой компании удалось отказаться. По почти незаметному кивку владыки Илайс отправился меня провожать. По дороге он лениво поинтересовался:

– Эсхард взял у тебя платок?

– Ты за нами подсматривал, что ли? – хмыкнула я.

– Нет, у него из кармана торчала тряпка с полосатыми пятнами. Я слышал, что ты недавно терзала вышивку.

– Много ты понимаешь в родолесских узорах, – проворчала я.

Через час в комнату постучались. Один из стражей, сопровождавших меня в путешествии на Сарват, принес записку: «Освобожусь через полчаса». Вскоре парень появился вновь с очередным посланием: «Придется подождать».

Ближе к одиннадцати вечера умотанный охранник опять возник на пороге. «Будь мы женаты, поселились бы вместе!» – ругался Эсхард, и в каждом слове словно звучал возмущенный драконий рык. Видимо, поток визитеров не иссякал и, несмотря на поздний час, владыку продолжали чествовать.

– Аргумент, – согласилась я и отправила со стражем ответную записку, в которой пожелала Эсхарду доброй ночи.

Разбудил меня тихий, но уверенный стук в дверь. Приподнявшись на кровати, я нащупала на тумбочке карманные часы и поднесла к глазам. Шел второй час ночи. Время для визитов или даже записок было несколько неурочное. Преподавательский пансион давно погрузился в тишину. В ночнике практически заснул и еле-еле теплился огонек.

Открывая дверь, я ожидала увидеть стража с выражением «понять и простить» в несчастных драконьих глазах, но за порогом стоял не посланец с письмом, а Эсхард. Выглядел он хмурым и измотанным. Видимо, совсем умаяли благодарные подданные.

– Ты что здесь делаешь? – с искренним удивлением прошептала я, пропуская его в комнату.

– Пришел к тебе спать, – объявил он и действительно начал расстегивать расшитый серебряной нитью жилет. – Нам не дали провести вместе вечер, но заснуть вдвоем никто не помешает.

– Как ты это объяснишь…

– Кому? – спросил Эсхард, бросив на меня снисходительный взгляд, и стянул через голову рубашку.

– Да, действительно, – пробормотала я, наблюдая, как он небрежно повесил одежду из дорогого полотна на крючок в стене. – Зачем тебе что-то объяснять? А чтобы приехать на Сарват, искал предлог. Признайся, что хотел попраздновать вместе.

– Раскрыла, – усмехнулся владыка.

– У меня очень узкая кровать, – предупредила я.

– Идеально, – отозвался он. – Теснее прижмемся.

– И скрипучая.

– Еще лучше, – вымолвил Эсхард. – У меня был долгий день. Мы прижмемся и не будем шевелиться.

Как ни странно, я спала как младенец. На рассвете, пока академия не проснулась, заставила его уйти со словами:

– Если ты выйдешь из этой комнаты и кто-то увидит, получится неловко…

По сумрачному коридору, похожий на призрак сто лет назад умершего безумца, с красными от недосыпа глазами брел Ян. Деньги с профессора истории он взял заранее, а теперь двое суток рисовал по памяти старые развалины. Память художника, по всей видимости, сильно подводила, иначе давно бы закончил.

– Доброе утро, господин Лунецкий, – с достоинством поздоровался Эсхард и спокойно направился к выходу.

– Владыка приехал и в такую рань сразу пришел к тебе? – удивленно спросил Ян, когда мягко закрылась входная дверь и мы остались одни в утренней тишине. – Что-то случилось?

Последние пару недель он так упивался страданиями, что единственный остался не в курсе наших отношений с кейримом, хотя во дворце мы даже не пытались скрываться.

– Или он здесь ночевал? – недоверчиво уточнил художник. – Ему нормальной комнаты, что ли, не досталось?

– Тебе стоит лечь спать, Ян. – Я похлопала его по плечу. – Начало праздника в полдень, ты успеешь выспаться.

Делегации из других академий начали появляться в Сарвате с раннего утра. Портальная башня гудела от переходов, над ее куполом висело розоватое марево. Народ прибывал, и обеденный зал в преподавательской столовой был непривычно переполнен.

– Виталия, ты определенно должна это увидеть! – воскликнул профессор истории, едва я уселась за стол. – Статья стоит внимания.

Он протянул мне газетный лист «Новости Родолесса». На последней полосе рядом с ежедневным гороскопом было размещено крупное объявление в жирной черной рамке, отчего складывалось впечатление, что опубликовали некролог.

Если подумать, и впрямь некролог! О похороненной репутации ректора Залеской академии. Крован приносил глубочайшие извинения некой «госпоже преподавательнице» за все доставленные его сыном Евгением неприятности.

Три раза перечитала и едва не попросила у историка лекторские очки. Однако крупные литеры можно было разглядеть, даже если держать газетный лист на