Воля владыки. За твоим плечом - Алла Анатольевна Гореликова
Глава 23
В сераль возвращались под утро, впятером: Лин, Хесса, Сальма, Мирана и новенькая, Мирель. Лалия ушла с Асиром. Вокруг тесным двойным кольцом смыкалась стража — евнухи и клибы, никаких кродахов, потому что запах пятерых анх, долго и упоенно ублажавших кродахов, сорвал бы резьбу, наверное, у любого. Покрывало, выловленное из фонтана расторопным слугой, успело высохнуть, шелк ласкал кожу… и напоминал. Каждым прикосновением, каждым мягким отблеском в свете ламп напоминал об охватившем Лин безумстве.
Она чувствовала себя странно: одновременно и расслабленно-счастливой, и горестно несчастной. Анха была довольна: владыка уделил ей этой ночью много внимания, причем именно такого, какое нравилось. Сыто подремывал удовлетворенный внутренний зверь. Но сама Линтариена… Нет, она не жалела ни о стриптизе в фонтане, ни о том, что творила после. Но было не по себе. Она заранее смирилась с тем, что придется обнажиться на глазах у посторонних, но совсем не собиралась публично заниматься сексом!
Но занялась. Это была целиком ее инициатива, Асир не потребовал бы ничего такого, если бы сама не выказала желание и готовность. «Предки, что со мной? Что я творю?» Тут же вспомнилось: тот же вопрос мелькнул в голове, когда она устроила представление в фонтане. «Асир был доволен. Это и значит быть анхой? Его анхой?» На самом деле хотелось его и спросить. А почему нет? Он сам сказал, даже потребовал: говорить обо всем, что чувствует, и особенно о том, что не нравится или кажется странным. Но когда теперь она увидит владыку наедине так, чтобы у него было время отвечать на ее вопросы, а у нее — желание спрашивать, а не заниматься более интересными вещами? Наверное, не очень скоро. Эти посольства! Когда уже они закроют проклятую дыру и разъедутся?
А разобраться с собой нужно было немедленно. Лин совсем не нравился охвативший ее душевный раздрай. Ни к чему хорошему такие ее настроения никогда не приводили!
Асир был доволен, он брал ее там, в купальнях, охотно брал. Но после увел с собой Лалию. У Хессы вторая метка. Отличная новость, Лин искренне радовалась за подругу. Но у нее самой по-прежнему только халасан и разрешение уйти к любому кродаху в любой момент, если захочет. Этой ночью она очень наглядно увидела разницу между собой и Лалией — не внешне, не в поведении, а на ложе владыки. Разве она, неумеха, может надеяться на что-то большее, чем сейчас⁈ Все эти противоречия почти убивали.
— Расскажешь потом, как она ощущается? Вторая метка, — разобрала Лин сквозь навязчивые мысли негромкий голос Сальмы. От той до сих пор насыщенно пахло Назифом, хотя они все за сегодняшнюю ночь не раз отмокали в бассейне. — О ней так много всего пишут. Больше, чем о третьей.
— Потом расскажу, — так же негромко отозвалась Хесса. — И только тебе, — добавила с нажимом. — Как думаешь, они там все спят уже?
— Я бы не надеялась. Может, кто-то и спит, но… Как пропустить такое событие? Традиционные омовения сейчас очень редки. Особенно при дворе владыки Асира.
— Вот бездна!
— Не обращай внимания. Это все, что ты можешь теперь.
— И все, что должна, — добавила Лин. — Теперь любой твой промах ударит по первому советнику. Все-таки он второе лицо в Имхаре после владыки, а не какой-то рядовой кродах.
— Бездна, — растерянно повторила Хесса.
— Не так все страшно, — покачала головой Сальма. — Господин первый советник не из тех, кто не прощает анхам ошибок, а наш владыка добр и терпелив. И неужели сложно быть сдержанной ради своего кродаха? Ты ведь умная и вовсе не истеричка, как некоторые думают, просто у тебя горячий характер.
— Горячий… — повторила Хесса. — Идиотский у меня характер, вот что. Но ты права, я сделаю все, что смогу.
Она хотела сказать что-то еще, но тут стража расступилась, и клибы распахнули двери сераля.
Сальма не ошиблась, их возвращения ждали. И ждали, похоже, с редкостным нетерпением! Такой кутерьмы на рассвете Лин не видела здесь еще ни разу, хотя поводов для общего любопытства случалось предостаточно. Если кто из анх и спал этой ночью, таких было до обидного мало. Да и не дали бы эти шумные клуши.
Компания Гании почему-то сидела чуть в стороне от остальных, ровным полукругом на подушках напротив двери, и выражение на их лицах было на удивление одинаковым: жадное ожидание со смесью одновременно зависти и брезгливости.
Еще одной отдельной компанией держались новенькие, там явным центром притяжения взглядов должен был стать тот самый «ночной кошмар» Асира — синеглазая Ирис. Но она на удивление никак не пыталась выделиться на фоне прочих. Тоже смотрела на дверь, но без жадного ожидания, и даже любопытство, пожалуй, было каким-то поверхностным. Остальные делали вид, что поглощены поздним ужином или, скорее, ранним завтраком: пили кофе, чистили серебряными ножичками персики и апельсины, но дружно замерли, едва отворилась дверь. А в стороне ото всех задумчиво щипала струны лютни Кифая и откровенно дремала безучастная ко всему Тасфия.
— Сальма? — воскликнула первой Гания. — Почему ты не сказала, что пойдешь на омовение! Я даже не знала! Как ты могла? — она ухватила большую подушку, водрузила ее в центр их полукруга и с покровительственным видом по ней похлопала. — Иди же! Ты должна все рассказать. Очень подробно! Мы всю ночь не спали!
— Извини, Гания, я тоже всю ночь не спала, очень устала и хочу отдохнуть. — Сальма во внезапно наступившей звенящей, даже какой-то пугающей тишине прошла мимо Гании вместе с ее подушкой и добавила: — Тасфия, ты не поможешь мне?
Та, словно и не дремала, сразу поднялась.
— Думала, не дождусь. Но спать все равно невозможно. Эти тут.
Больше никто так ничего и не сказал, пока Сальма и Тасфия не скрылись в комнате. И только потом
