Практикантка - Роман Абдуллов

Снова сверкнуло. Женщины начали хватать матрасы, детей, худенькая что-то кричала и пыталась приподнять за плечи женщину, которая от ледяного «душа» очнулась…

А Лера, застыв, смотрела на стену, отделявшую «Каплю» от долины. В мертвенной вспышке молнии померещилось, что там поднялись и извиваются темные жирные змеи. Следующая вспышка снова высветила их. А еще неподвижную толстую воронку, словно засасывающую в себя тучи.

Внутренности опалило, дыхание сбилось.

Смерч!

Мелькнуло воспоминание из какого-то фильма: если воронка не движется, значит, идет на тебя. Всё на миг отдалилось: и ветер, и дождь, и треск молний, — в ушах грохотал только бешеный стук сердца.

Лера попятилась. Споткнувшись, опомнилась и закричала:

— Бежим!

Первой на ее дикий крик оглянулась нянька «карапуза». Сначала не поняла, уставилась на смерчи с удивлением, а потом внезапно заголосила не хуже пожарной сирены, выпустила матрас, которым пыталась укрыть своего подопечного, и, подхватив того на руки, прихрамывая, кинулась к мосту. Все, оглядываясь, бросались следом.

Лера метнулась к очнувшейся. Оба малыша снова были с ней — напуганные женщины забрали только своих.

— Вставай! Быстрее! — крикнула Лера и подтолкнула детей следом за всеми: — Бегите!

Малыши заревели и не сделали ни шагу, а женщина неуклюже, как тюлень на берегу, перевернулась на живот и, встав на колени, сжала виски руками.

— Быстрее же! — Лера, сама чуть не плача, потянула ее вверх.

Женщина повернула голову. Даже стоя на коленях, она смотрела Лере прямо в глаза — настоящая гренадерша, поверженный колосс! — а по лицу ее текли смешанные с кровью струи дождя, и окрашивали тунику в розовый.

— Смерч идет! — заорала Лера в это залитое кровью растерянное лицо. — Бежим к магам!

«Гренадерша», наконец, поняла и, тяжело оттолкнувшись от земли, поднялась. Глядя на нее, кренящуюся вбок, Лера чертыхнулась. Сотрясение. Детей не унесет, но хоть бы сама смогла идти.

Послышалось вдруг, что ее окликают, но не успела она сообразить, как подскочил Дилан. Сгреб в охапку малышей и, крикнув, чтоб Лера догоняла, ломанулся к мосту.

«Гренадерша» покачнулась на первом же шагу.

Приплясывая от нетерпения, Лера оглянулась. Ветер ослепил тугими дождевыми струями, хлестнул по щеке сырой косой. Лера смахнула волосы и воду с глаз, и тут же, не помня себя, завопила, схватила «гренадершу» за руку и потащила следом за Диланом — смерч подошел уже к самой стене.

Мокрый песок почти не продавливался, адреналин гнал кровь с сумасшедшей скоростью, каждая мышца готова была на безумное усилие — можно было лететь, нестись наперегонки с ураганом, что толкал в спину, но женщина бежать не могла. Она старалась, но как-то странно поднимала ноги и наклонялась, словно взбиралась по высоким ступеням.

И все же они продвигались. До моста рукой подать, а там студенты, маги…

Женщины какого-то черта столпились на берегу. Даже до канала не дошли… Они прижимали к себе детей, кричали, стенали, а одна подняла над головой ребенка и трясла им, как выигранным кубком…

Отпустив «гренадершу», Лера метнулась в сторону — женщины перекрывали обзор.

— Бляха-муха! — вырвалось, когда она увидела, что же всех остановило.

По каналу с ревом неслась вода, а мост угадывался лишь по мелькающим в брызгах и бурунах перилам. Выглядело так, будто смерчи выдавили из долины все озера и загнали их сюда, в несчастную маленькую, разбухшую теперь «Каплю».

* * *

— С твоим глазом все хорошо, просто пыль попала.

Ленора наморщила носик:

— Эта пыль везде, даже во рту.

Шон потер языком небо. Слюна стала вязкой, а на зубах скрипели песчинки. От очередного скрипа его передернуло и кожа покрылась мурашками. До сих пор не привык. В пустыне, где жил с родителями во время их исследований, он спасался плотной повязкой на все лицо…

— Откуда здесь вообще пыль? — Сев на лавку, Ленора принялась вытряхивать из сандалий песок.

— Полагаю, со скал. К тому же, в долине не везде песок, а ветер как раз оттуда…

— Принести нам воды, хорошо? — перебила Ленора. — Такое ощущение, что горло слипается, дышать невозможно.

Рассеянно глянув вокруг, на заполонивших павильон детей и женщин (некоторые сидели даже на полу), Шон кивнул и прислушался к голосам однокурсников. До места, куда увела его Ленора, доносились лишь обрывки фраз, но и по ним ясно было: на том берегу что-то неладно.

— Зачем побежали? — возмущался Вейл. — Хорошо ведь шли.

— А те остались…

— Кто-то упал!

— Да они все падают…

— Я про оставшихся. Там лежит кто-то…

— Эй, что это Дартс делает? Вот идиотка! Чего ей под куполом не сиделось?

— Шоннери, — Ленора дернула Шона за рукав. — Ты хотел за водой сходить.

— Конечно, — пробормотал Шон. — Посмотрю только, что там…

Ленора еще что-то говорила, но он стал пробираться к выходу.

— Что это Дартс сделала? Эй, Юлиус, ты же «воздушник»! Что это?

— Да не знаю я! Мы такое не учили.

— Смотрите, всех укрыла. Вот вам и «пустышка»!

— Надолго ли? Она ж почти не «светится»!

Шон не успел увидеть, про что речь: однокурсники подались назад и в стороны, и в образовавшийся проход начали забегать женщины с детьми. Все тяжело дышали, некоторые хромали, и почти у всех на лицах, на руках, на светлой одежде виднелась кровь. Царапины, ссадины, ободранные локти…

В павильоне добавилось суеты и криков, несколько малышей заплакали, и за поднявшейся суматохой все пропустили момент, когда град прекратился и начался дождь. Последние беглецы вваливались под крышу уже насквозь промокшие. Стало влажно, душно и тесно. Один ребенок протиснулся мимо Шона, оставив на его белоснежной тоге сырые грязные разводы. Шон попытался счистить их, но лишь растер еще больше.

— Шайсе! — шепотом ругнулся он и внезапно понял, что однокурсники замолчали. Что опять?

Протолкавшись к выходу, увидел, что вода в озере резко прибыла и мост затопило. А к мосту бежали еще люди. Снова женщины и дети…

Дождь смазывал лица, превращая все в одинаковые светлые пятна, однако Дилан выделялся в своем черном аквастерисе — единственном среди белых женских тог, — рыжий тащил двух детей и постоянно оглядывался на бегущих позади высокую полную женщину и девушку. Женщина словно сопротивлялась, а девушка, маленькая, тоненькая, упрямо тянула ее вперед. Неужели Дартс?

— Сюда идет! — дернувшись, заорал вдруг Юлиус. — Бежим!

Однокурсники словно очнулись. Завопив, толкаясь и ругаясь, они вывалились под дождь и