Северный ветер - Александрия Уорвик

– Ты хорошо танцуешь, – признание дается мне с усилием.

У короля подрагивают губы. Ловлю себя на том, что жду, когда они расплывутся в улыбке, но тщетно. Слишком велико его самообладание.

– И тебя это удивляет.

– Да.

Король раскручивает меня, затем притягивает обратно, и я охотно двигаюсь, увлеченная настолько, что не замечаю, как утратила бдительность.

– Там, откуда я родом, проходило множество подобных празднеств. В Городе богов, как он называется. Вино лилось рекой. Меня и братьев любили, нам поклонялись, нас чтили. Жизнь была счастливой, хоть и пустой.

Горечь в голосе короля выдает потаенные чувства.

– Почему пустой?

Борей смотрит куда-то поверх моего плеча, хотя, кажется, ничего не видит.

– Люди любят тебя за то, что ты можешь им дать, – отвечает он. – Не властвуй мы с братьями над сменой времен года, разве избрали бы люди нас?

Я так ошарашена его глубокомыслием, что теряюсь в шагах. Прихожу в себя лишь через мгновение. Я точно знаю, о чем говорит король.

– Что-то изменилось, не так ли?

Мы по-прежнему кружим по площади, но теперь уже плавнее. Хочу расспросить Борея о его жизни – мне в высшей степени любопытно, – однако теперь я достаточно неплохо распознаю его настроения, чтобы понять, где можно надавить, а где нельзя.

– Наша семья правила всеми, но со временем они пресытились властью. Город начал погружаться в безумие. Припорошенные золотом дороги утратили блеск. Явился бог, способный зажигать молнии на кончиках пальцев, и он видел наш мир иным. Разразилась десятилетняя война, и в конце концов наша семья, наши родители и их родители, были свергнуты, заточены в тюрьму. Я верил, что новая власть будет рада нам с братьями. Ведь мы же сами помогли свергнуть собственных развращенных предков. Помогли новому богу молний взять бразды правления. Но вместо этого нас изгнали. Запретили возвращаться на родную землю.

Я мало что знаю об изгнании Анемоев. Братьев якобы отправили по разным уголкам мира, и их новые владения не граничат. Однако я мельком вспоминаю беспокойство Зефира, что к нему просачивается сила Северного ветра.

– Помоги понять. Ты стремился свергнуть родителей… потому что они развратились?

– Они разрушали мой дом.

– И все же из-за твоих же поступков ты его больше никогда не увидишь, так какая разница?

На мое зубоскальство следует отрывистый ответ:

– Козни богов хитросплетены. Тебе не понять.

– Мне понятно, что ты спустил все ради власти. Теперь у тебя ни семьи, ни дома.

Жестоко, но честно. Мне кажется, игра не стоила свеч. В чем прелесть бессмертной жизни, когда твои дни пусты?

Король бросает на меня взгляд, затем отводит его в сторону. Может, не способен смириться с истиной.

– Без власти, – произносит он тихо, – у меня ничего нет.

А что даст власть? Она о тебе не позаботится, когда ты заболеешь. Она тебя не рассмешит. Власть – непреклонная, холодная штука, бесплодная и лишенная чувств. Она не дает. Она лишь берет.

Свет факелов тускнеет, пламя колеблется от внезапно налетевшего порыва ветра.

– Хочу тебя кое о чем спросить, – произносит Борей, запинаясь.

Снова раскручивает меня, снова притягивает обратно в объятия. Прикосновение ладони к пояснице обжигает сквозь ткань платья.

Смещаю руку с его плеча, прижимаю ее поверх его сердца, что ровно бьется.

– Так спроси.

Борей смотрит на мою ладонь у себя на груди.

– Почему ты поменялась местами с сестрой?

Неужто все это время гадал?

– Какая разница? – говорю я, ведь так проще, чем спросить «почему тебя это волнует?». – Потому что я ее люблю. Потому что она заслуживает лучшей жизни. Свободной жизни.

– А ты нет?

Открываю рот, потом, подумав, захлопываю. Боги непросты, но и женское сердце тоже. Борей не поймет.

– Не важно, чего я заслуживаю или нет. Она бы тебя не пережила.

Это я знаю точно. Элоре не хватило бы твердости духа противостоять жестокости.

– Мало кто способен меня пережить.

– Я смогла.

– Да, – медленно отзывается Борей, будто уступая в этом споре. И снова вращение. – Ты по ней скучаешь.

Голова идет кругом. Насколько хорошо он меня считывает на самом деле? Семья – не та тема, которую мне бы хотелось обсуждать в наших обстоятельствах. Но по мере продолжения танца тело наливается тяжестью. Едва дышу, будто раздавленная собственными же рухнувшими стенами.

– Прости, – большой палец короля скользит по изгибу моего позвоночника.

Его извинения не должны меня волновать. В конце концов, слова – не что иное, как выдох и звук, и все же они обладают удивительным весом.

– Давай не будем говорить того, чего не подразумеваем, муж.

– Это ты, жена, любишь ложь, не я.

Да, и я лгу себе весь этот вечер. Будто мы можем танцевать, разговаривать, находить общий язык, позабыв о моем положении, за кем я замужем: за собственным похитителем.

– Я отойду, – произношу я, отстраняясь.

На краю города меня ждет одиночество, прямо у деревьев с вырезанными метками. Их корни заносит сугробами. Музыка доносится издалека. На верхней губе выступают капельки пота, я вытираю их дрожащей рукой. Не знаю, что на меня нашло, – лишь то, что этим вечером я не чувствую прежней воинственности. А извинение Борея?.. Оно прозвучало искренне. Я и не думала, что мое состояние его заботит.

Немного прогуливаюсь вокруг города, шагая медленно, чтобы не усугубить головокружение. Корсет до боли сдавливает мне живот. Пытаюсь ослабить шнуровку, но после всего выпитого вина пальцы лишь путаются в ткани.

Король стужи находит меня возле костра, у столба, к которому я привалилась.

– Приближается буря. Заночуем здесь.

Голос звучит слабо, издали, хотя Борей стоит на расстоянии вытянутой руки.

– А есть где?

Горожане уже расходятся по домам, их силуэты расплываются, когда пересекают пятна света факелов и ныряют в тени.

Король ведет меня по дороге к одиноко стоящему на холме дому с соломенной крышей и выкрашенной в бледно-голубой, как яйцо малиновки, цвет дверью. Внутри всего одна комната, маленькая, но чистая, в камине потрескивает огонь, перегородка отделяет купальный угол от остального пространства. Должно быть, кто-то уступил нам свой кров. Соответственно, здесь только одна кровать.

Только одна кровать.

Лишь на нее я и пялюсь. На деревянном каркасе лежит крошечный, малюсенький набитый соломой матрас, накрытый цветастым стеганым одеялом.

Хватаю Короля стужи за руку, едва тот пытается переступить порог.

– Стой, – вырывается у меня с хрипом. – Давай… нельзя переночевать в другом месте?

– Почему?

Если я скажу, что все дело в одной кровати, он поднимет меня на смех. Я веду себя нелепо. Мы, в конце концов, муж и жена. И все же… наш союз до сих пор не скреплен.

– Здесь странно пахнет.

Король озадаченно на меня смотрит. Не могу представить, чтобы он так просто меня считывал, ведь мы почти не проводим времени вместе, за исключением приемов пищи. Хотя, признаюсь, с течением недель я считываю его с куда большей легкостью.

– С тобой все хорошо? – спрашивает он.

Подносит пальцы к моему лицу, но не прикасается.

И теперь, когда он об этом заговорил, я вдруг чувствую, что вот-вот потеряю