Канарейка Великого князя - Ольга Геннадьевна Росса
— Кого я вижу! — Рылеев поднялся и с улыбкой на губах подошёл к нам. — Наша гостья из будущего. Очень рад, что вы вернулись в наше общество.
Он протянул ладонь, предлагая оставить поцелуй на моих пальцах, но я демонстративно убрала руку за спину.
— Извините, но я не разделяю вашей радости, Кондратий Фёдорович, — мне не понравился его наигранный тон.
— Всё равно я рад, что ваши приключения во дворце закончились, Ольга Владимировна, — ухмыльнулся поэт. — А то Пётр в последнее время места себе не находил. Вы, определённо, имеете на него влияние.
Отвечать на эту короткую тираду я не стала.
— Ольга моя невеста. И прошу относиться к ней подобающе, — ответил Пётр за меня, в его голосе послышались стальные нотки.
— Неожиданно, — приосанился Рылеев, бросив короткий взгляд на своих товарищей. Офицеры, как и полагается, при моём появлении тоже встали.
— Поздравляю, — подал голос князь Оболенский. — Надеюсь погулять на вашей свадьбе.
— Выходит, ты, Пётр, себе невесту из самого будущего вызволил? — ехидничал поэт. — Однако, Высшие силы, которым ты служишь, решили помочь не только нашему общему делу, но и лично тебе.
— Это неважно. Зачем звали? — мой жених невозмутимо смотрел на присутствующих.
— Проходите, отобедайте с нами, — князь Оболенский указал на богатое застолье.
— Немного потолкуем, и потом можете ехать куда хотите, — добавил поэт.
— Хорошо, — Пётр провёл меня к рукомойнику в углу. Освежившись, мы сели за стол.
— Какие новости ходят по Михайловскому дворцу? — с интересом посмотрел на меня Рылеев, когда мы приступили к трапезе.
— Что конкретно вас интересует? — я поняла, что начался допрос.
— Михаил Павлович вчера вернулся из Варшавы. Может быть, он откровенничал с вами по этому поводу? — прищурился поэт.
— Лично с ним я не имела беседы, — сдержанно произнесла я. — Но великая княгиня поведала мне, что Константин Павлович отрёкся от престола.
— Значит, скоро Николай объявит себя законным императором. Назначат день присяги, — сделал вывод князь Трубецкой. — Нам нужно торопиться и консолидировать единомышленников, чтобы собрать все силы к назначенному дню.
— Великолепная возможность повернуть ход событий в нужную нам сторону, — воодушевился Рылеев, подняв свой бокал. — Мы войдём в историю, господа!
— Обязательно войдёте, Кондратий Фёдорович, — сурово посмотрела я на него, — как поэт и один из руководителей тайного общества, которого приговорят к смерти и повесят.
— Только мне выпадет такая честь? — усмехнулся мужчина, стараясь перевести мою фразу в шутку.
— Нет. К сожалению, я не помню имена остальных приговорённых, — и окинула взглядом каждого офицера. Вдруг поняла, что заклятье Петра не действует на его товарищей, и я могу спокойно рассказывать то, что помню о восстании декабристов. — Уж извините, совершенно не интересовалась историей, о чём сейчас сожалею. Запомнила только вас, Кондратий Фёдорович. Ваше творчество изучают дети по школьным учебникам. И всем известно, что вас и ещё четверых заговорщиков повесили за организацию восстания на Сенатской площади.
В столовой вдруг воцарилось молчание. Князь Трубецкой даже побледнел.
— Ну и шутки у вас, Ольга Владимировна, — громко и ненатурально расхохотался Бестужев.
— Это не шутка, — я аккуратно промокнула губы салфеткой. — Император умер в ноябре, как я и говорила. Вы мне поверили. Так почему же сейчас думаете, что я шучу?
— Конечно, мы верим вам, Ольга Владимировна, — обратился ко мне барон Штейнгель. — И благодарим за предупреждение.
— Подготовка к выступлению началась сразу, как только стало известно о смерти Александра Павловича, — ехидная улыбка пропала с лица Рылеева. — Вы нас предупредили, Ольга Владимировна — мы вняли вашим словам. Назначили диктатором князя Трубецкого, — он кивнул в сторону офицера. — С вашей помощью мы изменим историю — захватим власть, как и планировали!
— За конституцию! Долой самодержавие! — Бестужев поднялся, держа бокал в руке, остальные его поддержали, выкрикивая свои лозунги. И только Пётр сидел молча.
— Каховский! Ты почему молчишь? — грозно посмотрел на него Рылеев. — Или ты уже не с нами? Забыл, что дал клятву товарищам?
— Не забыл, — твёрдо ответил Пётр. — Я всё выполню, как и обещал, но не требуй от меня подобной показухи.
С этими словами мой жених встал и протянул мне руку.
— Оля, нам пора.
Я тут же подскочила, вцепившись в его локоть.
— Желаю вам всего доброго, господа, — посмотрела я на будущих декабристов, потом на барона. Премилый человек. Жаль, что свои надежды он связал с тайным обществом. — Особенно вам, Владимир Иванович, желаю добра.
Пётр положил руку на мою ладонь, улыбнулся мне и повёл прочь из столовой.
Уже в карете, когда мы остались наедине, я прижалась к нему, вдыхая родной запах осеннего дождя.
— Что ты обещал Рылееву? — и посмотрела в его зелёные глаза. — И какую клятву дал?
— Оленька, милая, я не могу тебе об этом сказать, — он отвёл взгляд в сторону. — Я дал клятву, даже не проси.
Карета качнулась и покатилась по дороге.
— Не скажешь? — я поняла, что Пётр слово своё сдержит, несмотря ни на что.
— Нет.
Смутное чувство тревоги не покидало меня всю дорогу. Пётр молчал, погрузившись в свои мысли. Я понимала, что в его душе происходит серьёзная борьба между его светлой и тёмной сторонами. Которая из них одержит победу, я не знала, но приложу все силы, чтобы помочь ему сделать правильный выбор.
— Скажи, что мы будем делать, когда поженимся? — осторожно задала я вопрос о совместном будущем. Может, это поможет ему понять, что теперь он не один. — Где будем жить? Чем заниматься?
— У меня есть небольшое имение в Московской губернии. Правда, дом требует ремонта, я давно там не появлялся. Поедем туда? — в его глазах засветилась надежда. — Это, конечно, не дворец, и я не обещаю тебе шикарную жизнь.
— И не надо. Главное, что мы вместе, а значит, справимся с любой проблемой. Ведь правда? — я улыбнулась и потянулась к его губам.
— Правда, Оленька,
