Развод со зверем. Он не отпустит - Анна Григорьевна Владимирова

— Нормально. Все будет хорошо. — Я встал к столу и устало оперся о него, сложив руки на груди. — Зря ты убиваешься чувством вины. Не стоит. Ты не мог предугадать всего. И я бы сейчас бросил все силы на то, чтобы ты меня послушал, но сил осталось мало, прости….

Раф молча отвернулся, а я вздохнул.

— Ему нужно будет напоминать периодически, что у него женщина и ребенок на подходе, — добавил Свят укоризненно.

— О, поздравляю, — улыбнулся я.

— Спасибо, — буркнул Раф.

— Ты не мог следовать за ней везде, — раздраженно заметил Святослав. — Это могло случиться, где угодно! А мои данные к этому часу красноречиво подтверждают, что убийца обладает такой квалификацией, что проскользнула бы между плинтусами!

— Ты не говорил, — нахмурился Раф. — Даггер, что ли?

— Именно. Да ты всем видом демонстрируешь, что не собираешься слушать! А ведь ты ее уложил мордой в пол, что мало кому под силу. Поэтому, забудь про вину. То, что эта тварь отважилась на нападение в Министерстве, говорит о ее отчаянии. Ты не давал ей шанса. — Свят перевел взгляд на меня. — Она, кстати, уже два раза пыталась покончить с собой. Но хрен ей. Сначала расколем, а потом пусть делает, что хочет.

— Алёна тоже беременна, — сообщил я. И друзья замерли на мне испытующими взглядами, озадаченные сменой темы. — Могли бы поздравить.

Эта новая способность — говорить о чувствах — давалась мне с трудом. Раньше было проще — я просто все держал в себе. А тут нужно было решать, что и как говорить. Но мне захотелось причислить себя к ожидающим пополнения. Если Рафу это должно дать спасение от чувства уничижения, то и мне — тоже? Правда, я ничего не чувствовал. Пока или вообще — не имел понятия. Но сейчас я знал одно — мне плевать на всё, кроме семьи. И волк был со мной заодно. Даже если я не смогу оперировать — плевать. Это больше не гарантирует мне целостности личности, как раньше.

Целостным я стал только тогда, когда вернул себе Алёну.

— Поздравляю, Север, — первым пришёл в себя Свят.

У Рафа предсказуемо пошел новый виток отчаяния. Что не укрылось ни от кого из нас.

— Я просто не знаю, за кого хвататься! — воскликнул Свят. — Остается надеятся, что, когда накроет меня, вы оба будете рядом, и у вас таких дилемм не возникнет.

— С беременностью все будет нормально? — глухо поинтересовался Раф.

— Прогноз положительный даже для человеческих детей, — ответил я осторожно. Но проблема в том, что даже я ещё не знал, с какими трудностями мы столкнемся. И Раф это прекрасно понимал. — Раф, мы не знали.

— А если бы знали? — потребовал он.

— Это бы все поменяло, — нахмурился я, обнаруживая за этим его вопросом целую пропасть отчаяния для себя самого. Ведь если бы я знал, у меня бы не было никаких вопросов. Я бы не позволил Алёне рисковать хоть сколько-то.…

— Так, вы оба, — поднялся Свят, — хватит друг друга добивать! Эгоисты чёртовы! Даже сейчас думаете только о себе! А ну взяли себя в лапы, подобрали задницы с пола и собрались! Вы нужны своим женщинам и будущим детям!

Мы с Рафом переглянулись и негласно признали, что горячая речь Горького прозвучала действительно отрезвляюще.

— У меня к тебе только один вопрос, — продолжил Свят, — ты будешь подключаться, когда я получу подтверждения того, что Евстигнеев — заказчик покушения на Алёну?

Я даже не задумался:

— Нет. Это — твоя работа, а у меня есть дела поважнее….

— Хорошо, — одобрительно кивнул Свят и, бросив взгляд на мобильник, добавил без энтузиазма: — Мой отец ждет нас троих у себя.

— Как в старые добрые времена, — пробурчал Раф.

— И он расколол киллершу, — закончил Раф. — Обоим Евстигнеевым конец.

56

— Он раскрывается…. — пискнула я, округлив глаза от восторга.

Север только улыбался, глядя на меня. А я смотрела то на него, то на куст маракуйи в горшке, который принесли утром в палату как раз перед цветением одного из цветков.

— Так быстро.… — выдохнула я завороженно.

Мясистая зеленая коробочка цветка лопнула у меня на глазах, и из нее показались длинные сиреневые лепестки. Чашелистики раскрывались один за другим, и вскоре было видно ярко-жёлтые тычинки и высокий пестик. Цветок раскрылся полностью за считанные минуты, приведя меня в детский восторг.

— Я понятия не имела, что они так быстро раскрываются, — выдохнула я.

— Здорово, да? — довольно улыбался Север.

— Очень!

— Цветы недолговечны — живут всего пару дней, но тут ещё много бутонов….

— Спасибо! Это просто поразительно!

— А ещё она очень ярко пахнет.

Да, аромат был под стать цветку — сочный, фруктовый, солнечный….

— Иди сюда, — прошептала я, и он склонился ко мне, чтобы я смогла обнять его и поцеловать в благодарность. — Ты — невероятный, Север….

Прошла неделя после операции. Было непросто, особенно в первые дни. После операции спина дико болела, и меня держали на обезболивающих. Север был рядом постоянно. Ему поставили рядом кушетку, и он переехал жить ко мне в палату. Но с каждым днем становилось легче, и Севера отпускало настолько заметно, что я могла бы уже читать новости о своем состоянии по его лицу.

На второй день после операции ко мне приходила мама. Не сказать, что ее явление меня поддержало, скорее, наоборот. Северу пришлось долго ее успокаивать, но по итогу она взяла себя в руки и мужественно провела остаток встречи, неуклюже успокаивая себя одной и той же фразой «Всё будет хорошо!» А вот мать Севера Ива бывала у меня чаще, и нравилась она мне, откровенно говоря, всё больше. Она помогала в очень важном деле — пока Север заботился обо мне, а я от боли не могла особо ни о чём думать, Ива заботилась о нас обоих. Она выгоняла Севера поесть, приносила обед, если тот отказывался меня оставлять, забирала его вещи из прачечной при больнице и сидела со мной, пока он отправлялся в душ. Иногда в полудреме я слышала, как они тихо говорят друг с другом. Это были обычные разговоры матери и взрослого сына, у