В расчете на любовь - Марианна Красовская
Прохожие изумленно на меня глазели. Мужчины приподнимали шляпы, дамы таращили глаза и жеманно хихикали, прикрываясь веерами и перчатками. Распугивая собак, голубей и мальчишек пронзительным гудком, я, разумеется, обращала на себя всеобщие взгляды и упивалась этим. Пусть смотрят. Пусть потом сплетничают. Мне как воздух нужно людское внимание.
Когда-то я мечтала стать актрисой или танцовщицей, но твердо знала — папенька не позволит. Для него это — позор. С одной стороны девушки подобных профессий недалеко ушли от куртизанок. А может быть, и не ушли вовсе. Все знают, что хорошенькие актрисы не прочь завести богатого покровителя. А с другой — кто сказал, что они чем-то хуже дам из высшего света? Там у каждой второй есть любовник, да не один. Просто они не выставляют это напоказ. Но разве тайный грех чем-то отличается от явного? Да я и сама почти семь лет была фавориткой государя! И все мое отличие от актрис состояло в том, что играла свою роль я не на подмостках театра, а в государевом дворце! Откровенно говоря — тот еще цирк!
Но если спать с государем отец мне никак не мог запретить, то, чтобы пойти в актрисы или танцовщицы, мне требовалось его письменное разрешение. Жаль, конечно. Но корзины цветов и восторженные поклонники у меня и так есть. А без аплодисментов я как-нибудь обойдусь.
Помахав рукой знакомому офицеру, я лихо, даже не притормозив, свернула на Полотняную улицу, едва не задела пожилого мужчину в цилиндре на углу Малиновой и Офицерской (а надо было господину по сторонам смотреть!), а потом, поднимая клубы пыли, резко остановила мобиль возле дома Ермилиных. Постучалась в калитку, которая тут же приветливо распахнулась.
Ефа выбежала мне навстречу и расцеловала в обе щеки.
— Я так за тебя испугалась! — звонко, на всю улицу воскликнула она. — Пойдем же скорее, твой сын ужасно скучал!
— Мне можно его увидеть? — ахнула я. — Но Иван Яковлевич запретил…
— Никто не смеет запретить матери обнять своего сына! — свирепо ответила Ефа. — Я бы умерла, если бы у меня отобрали ребенка!
И она мимолетно коснулась рукой своего живота. Значит, с ребеночком все в порядке. Прекрасно! Я за нее рада.
Ник выбежал ко мне, едва я переступила порог дома. Завизжал радостно, влетел в распахнутые объятия, повис на шее. Не думала, что он так обрадуется. А что самое странное — и представить не могла, что у меня хлынут ручьем слезы. Я сжимала в объятиях хрупкое тельце, рыдала и целовала его. Я так его люблю! И не позволю ни Снежину, ни Ермилину, ни Туманову отобрать у меня сына!
— Мама, почему ты плачешь?
— Потому что очень-очень волновалась за тебя, мой сладкий. И скучала.
— А папа сказал, что я тебе не нужен.
Меня словно окатили ледяной водой. Я застыла, пытаясь осознать его слова. Слезы мгновенно высохли.
— Папа? — прохрипела я. — Но твой папа далеко.
— Он приходил ко мне, — признался Ник, крепко вцепившись в мою руку. — И звал меня с собой. Но я не пошел. Ефа мне говорила, что ты меня любишь и очень-очень расстроишься, если со мной что-то случится.
Я с благодарностью взглянула на побелевшую икшарку. У нее дрожали губы.
— Сюда приходил чужой человек? — тихо спросила она. — В мой дом?
— Мы разговаривали через забор, — ответил Ник бесхитростно. — Я не открыл ему дверь, хоть он и очень просил. Это был мой папа, я его узнал.
Подхватив сына на руки и крякнув от его тяжести, я выразительно поглядела на Ефу:
— Ты уже приготовила ужин? Могу помочь.
— Да, поговорим на кухне. Ник, ты пойдешь с нами?
— Не-е-ет! — сын тотчас вывернулся у меня из рук. — Я пойду к Гори играть в солдатиков! Мама, я хочу домой! Можно мы потом пойдем домой?
Я прикусила губу. Мне отчаянно хотелось его забрать, но если уж Снежину хватило наглости появиться возле дома генерала, то кто помешает ему прийти ко мне в гости? Очевидно, дознаватели его не узнали. А похитить человека очень просто — это я узнала на своем опыте.
— Ефа, можно я сегодня останусь ночевать у тебя? — умоляюще взглянула я на подругу. — Хочу, чтобы Ник был в безопасности.
— Я приготовлю спальню на втором этаже, — тут же согласилась Ефа. — Не волнуйся. Будете спать вместе.
Ника это вполне устроило, он просиял, чмокнул меня в щеку и умчался во двор, а я процедила сквозь зубы очень тихо:
— Я его убью.
— Ратмира? — проницательно уточнила Ефа. — Зарежешь? У меня есть кинжал, острый, как проклятье матери, я тебе подарю.
— Лучше застрелю, — свирепо оскалилась я. — Чтобы наверняка.
— Тогда я пойду с тобой, — кивнула икшарка. — Месть — это святое. Этот человек заслуживает смерти.
Я покосилась на нее с опаской. Неожиданная и своевременная поддержка!
Под навесом летней кухни было тихо и даже уютно. Я радовалась привычному, такому домашнему покою. Вечная как икшарские горы Марьямь месила тесто, Ефа собиралась рубить мясо, а я села на стул рядом с большим столом.
— Так где ты пропадала? — как ни в чем не бывало спросила меня Ефа. — Рассказывай быстрее.
Я и рассказала — с самыми яркими подробностями. И про дом в скале, и про старуху, и про Барги. И про то, что вышла за него замуж.
— Ты мне веришь?
— Разумеется! — кивнула Ефа. — И, кажется, знаю, куда увез тебя Зариан. Похоже, что это недалеко от Джури, там часто строили дома в скалах. Говоришь, там осталась твоя одежда? Надо бы послать туда солдат, чтобы доказать твои слова.
Я с уважением кивнула. Мне бы это и в голову не пришло!
— Это хорошо, что ты стала женой Андрэса. Слово женщины, к тому же чужеземки, ничего не стоит против княжеской клятвы. Зариан хоть и не слишком родовит, но
