Дорогами Империи - Катерина Крылова
На этой мысли на мои глаза навернулись слезы: «Папа, папочка, как же хорошо, что ты живой. Как же хорошо, что я тебя увижу и обниму. Только ради этого стоило сделать все, что я натворила».
Я даже не думала, что скажет отец. А уж он точно выскажется! Ну и пусть ругает, пусть указывает на ошибки, главное, что он жив! И Марку он будет рад… Все это время я старалась не думать о сыне. Я так хотела бы рвануть к нему, чтобы обнять, прижать к себе, поцеловать в светлую макушку, убедиться, что у него все хорошо, но… Нельзя, Ри, держись.
Аеще, я точно знаю, что есть в этом мире люди, которые спокойно живут, растят детей, встречают любимых, проводят рядом с ними жизнь. Есть люди, которым все равно, что там с магией мира, печатями, Ковеном… Они просто живут и счастливы. Им не надо думать о том, чем кормить семью завтра, не надо думать о том, где и на что им жить, не надо беспокоится о собственной силе и учебе, не надо поедом есть самих себя, задавая вопросы, на которые не найти ответы. Они просто живут, влюбляются, женятся, рожают детей и растят их. У них бывают плохие и хорошие времена, всякое бывает… Но их не зовет дорога, не зовет сила, не зовут леи и звезды. Им, наверное, хорошо жить. Просто жить. За ними не стоит пресеченный род, не стоят люди и земли, не стоит, опять же, сила. Нет ответственности, которая, кажется, еще чуть-чуть и согнет тебя, раздавит своей тяжестью.
Иногда я жалела, что родилась Наварра.
Бьерн Хейм
У Бьерна за спиной как крылья выросли. Он не бездарный, он будет жить, он будет служить стране и Императору. Но почему? Почему отец никогда не рассказывал ему историю рода, о способностях рода? Или сам не знал?
Их суда подходили к стенам Нисманы. Здесь было ощутимо холоднее, чем в низовьях Вильты, поэтому на плечи пленников накинули какие-то теплые плащи, которые, впрочем, не особо спасали. Его «товарищи-искропокупатели» ежились и скукоживались на лавках, отказываясь грести, а Бьерну было жарко. Он изо всех сил налегал на весло, он мурлыкал под нос морские песни, что пела нянюшка. Она была с Островов. Девушкой вышла замуж за имперца, так и уехала с ним в Роверну. От нее про Морских кнесов он знал больше, чем из всей библиотеки графского замка. Но даже она не рассказывала о том даре, что оказался у него.
Думал ли Бьерн, что его могли обмануть? Конечно, думал. Но потом вспомнил всю свою жизнь, как приманил речную чайку, подумал о том коте, чьими глазами мог смотреть, и осознал, что дель Наварра говорил правду. К тому же, сейчас его спасение в этом даре.
Корабли пришвартовались в Порту-за-Стеной. Здесь их уже ждали императорские гвардейцы. Пленников погрузили в закрытые кареты с забранными решетками окнами и так повезли в город. Только Бьерн ехал на коне в окружении магов отряда. Они сейчас направлялись сразу к Главе, как пояснил ему Табола. Хейм с интересовал вертел головой и рассматривал столицу. Волноваться он перестал еще когда увидел серые каменные стены города. В Нисмане он когда-то уже бывал, но это было очень давно и из той поездки он помнил только их городской особняк и большую площадь, где проходил парад в честь одной из побед его отца. Тогда-то граф Хейм и стал генералом. Все было пышно, торжественно, много людей, коней и он, совсем маленький, сидит рядом с мамой и братьями на специальном помосте и смотрит на присягу. Император весь в белом, отец в красивом черном с золотом кителе преклоняет колени и приносит клятву верности Империи…
Бьер рассматривал дома, улицы, людей. У самой Стены небольшие каменные домики с соломенными и деревянными крышами, казалось, были построены хаотично. Где-то лепились друг к другу, где-то были соединены вторыми этажами, надстроенными скорее всего позже. Его удивило, что второй, а то и третий этаж, был гораздо шире первого, из-за чего строения становились похожи на грибы на тоненьких ножках с большими шляпами не по размеру.
— Земля в столице дорогая, поэтому первый этаж строится из камня на небольшом клочке, а второй и третий уже надстраивают вширь, — пояснил ему Лудим. — Экономия такая. Хотя жить в них страшновато, мне кажется. Но местные привыкли, даже называют это «столичным стилем архитектуры».
Дорога шла к центру города, где располагался императорский дворец, а вдалеке, почти на другом конце города, желтыми зубьями торчали Башни Ковена. Говорят, что когда-то их было пять и они шли вкруг всей столицы, но один из императоров за что-то обиделся на магов и основательно сократил как и их численность, так и места пребывания.
Дома постепенно менялись. Становились больше, перед ними стали появляться пятачки палисадов, улица стала шире. Вскоре они въехали в район особняков знати, где-то здесь находится и их дом. Наверное, отец и старшие браться сейчас в Нисмане. Как минимум, кто-то из них.
— Твоим родственникам уже сообщили. Вы сможете увидеться позже, после разговора с Главой, — обронил Табола.
Бьерну этого бы не хотелось. Но он понимал, что рано или поздно с отцом объясниться придется. Что ж, тогда он хотя бы уже будет знать свою судьбу.
Отряд в сопровождении гвардейцев въехал на территорию дворца и направился куда-то вглубь парка, к большому отдельно стоящему зданию. Рядом с крыльцом они спешились и их лошадок тут же подхватили парнишки-конюхи и увели. Внутри Бьерна оставили в небольшой комнате, видимо, предназначенной для ожидания под присмотром пары гвардейцев. Здесь не было ни одного окна, освещалась она магическим светильником под потолком, а все ее убранство составляло несколько стульев и небольшой столик, на котором стоял кувшин с водой и несколько кружек.
Ждать пришлось достаточно долго, по ощущениям несколько наров, Хейм даже успел задремать вытянув длинные ноги. Сначала он было опять запереживал как пройдет разговор, но силы человеческие не бездонны как та Бездна, от волнений тоже можно устать. Вот он и устал, а потому счел за лучшее закрыть глаза и немного расслабиться. Гвардейцы все это время молча стояли у стены, вытянувшись в струнку, даже друг с другом словом не перемолвились. Надо же, какая выдержка, еще удивился он. Несмотря на то, что его отец и братья были военными магами, о том, что происходит в армии, как обучают новобранцев и тому подобное, он знал лишь из застольных бесед. Тех самых, что были ему
